Приключения парижанина в Океании

Растянувшись на спине у входа в пещеру, Пьер де Галь курит свою неизменную трубку. Неподалеку от него перед крупным обломком скалы стоит на коленях Фрике и мелким почерком исписывает многочисленные листы белой бумаги, один за другим. Перо его быстро бегает по бумаге. Это настоящее стальное перо. Фрике часто приходится макать его в большую чернильницу, потому что чернила быстро высыхают. Не переставая работать, парижанин с наслаждением заправского курильщика вдыхает благовонный дым превосходной сигары.

Молодой человек прерывает свое занятие и подзывает к себе гражданина Небесной империи.

— Что, Виктор, скоро чай?

— Сейчас, Фрике, сейчас…

— А жареная говядина с луком? — спрашивает Пьер, раздувая ноздри.

— Жарится.

— А!.. Заморим, значит, червячка.

— Сейчас!..

Чай, сигары, говядина, лук!.. Откуда у наших друзей вся эта гастрономическая роскошь? Откуда у Фрике чернила, перья и бумага, ведь мы оставили его среди дикарей с попугаем на плече?

Еще одну минутку терпения — и наши читатели будут вполне удовлетворены.

Первая часть завтрака прошла в молчании. Три робинзона — мы имеем полное право назвать так людей, находящихся на необитаемом, хотя и снабженном провизией острове, — три робинзона отдали должное жаркому, и молчание было нарушено лишь после того, как Пьер, основательно подкрепившись, выпил последнюю каплю ароматной наливки, предварительно добавив в нее приличное количество превосходного рома.

— Ну, матрос, что нового в твоем корабельном журнале?

— Для тебя ровно ничего. Я окончил рассказ о приключениях, случившихся с нами с того дня, как мы простились с жителями Новой Гвинеи и до настоящего времени; мне остается только запечатать письмо и сдать на почту.

— Хорошо, что почтамт недалеко.

— Да, но скоро ли придет почта, чтобы взять письмо и заодно захватить нас? — грустно возразил молодой человек.

— Потерпи, сынок, потерпи! Бывало и хуже, а это еще ничего.

— Еще неизвестно, что будет впереди.

— Ну вот! Ты, право, сегодня какой-то мрачный. Меланхолия, что ли, на тебя напала?

— Я просто скучаю.

— А мне разве весело?

— Мне не легче от того, что тебе тоже невесело. Я понимаю, что ты скучаешь здесь, хотя мы и катаемся, как сыр в масле.

— Что мне пришло в голову: не почитаешь ли ты свой журнал? Мы скоротали бы время.

— Это было бы неплохо, но боюсь, что это покажется тебе неинтересным.

— Глупости! Ты рассказывать мастер. Я всегда удивлялся твоему умению.

Парижанин расцвел. Он улыбнулся, собрал разбросанные листы, сложил их по порядку, сел на землю и начал читать.

— «Старый дружище!

Со времени моего последнего письма с Суматры нас преследуют несчастья и…»

— Ну, зачем же несчастья? — резко перебил возмущенный таким началом Пьер де Галь. — Дела в настоящее время идут как нельзя лучше.

— Если ты будешь перебивать меня с первой же строчки, я никогда не дочитаю до конца. Ведь я рассказываю не о том, что теперь, а о том, что было два месяца назад.

— Твоя правда, — сказал сконфуженный Пьер. — Я сболтнул вздор. Впредь постараюсь держать язык за зубами. Продолжай!

Фрике продолжил: