Приключения первого бессмертного человека на Земле

Кроме того, что о случившемся нужно немедленно известить отца, я не знал, что делать.

Хорошо, бензобак был наполовину заполнен. Хорошо, дорожные указатели вывели меня на прямую трассу, ведущую к городу, возле которого находился кастелло.

Ворота, замыкающие высокую ограду вокруг замка, обычно закрыты на замки и на цепь. Поэтому, чтобы не терять времени на объяснения с отцом по переговорному устройству, не ждать, пока он спустится, я решил проникнуть в кастелло тем же путём, каким ушёл.

Как только на вершине холма показались стены и башни, я высунул голову из окна кабины. Погони, вроде, ещё не было.

Резко свернул с асфальта, поехал по берегу моря, по влажному от утренней росы песку, огибая ограду.

Остановился у того места в скале, где была замаскированная диким плющом решётка. Выскочил из машины. Протиснулся между разогнутых прутьев.

Увидел – в корзине лежит Кис с котятами. Он оказался кошкой!

Пробирался в темноте подземелья. Торопился увидеть отца. Только теперь я понял, насколько соскучился по нему.

Внутренний двор кастелло был, как всегда, пуст. Я добежал до широкой лестницы с низенькими ступеньками.

Стремительно взбежал наверх. За долгие месяцы странствий походка стала лёгкой. Я уже не чувствовал себя осторожным роботом. Знал, отец порадуется, глядя на меня. Простит.

По утрам в это время он закрывался в лаборатории. Сумрачным коридором пошёл прямо туда.

И увидел – дверь распахнута. Внутри пусто. Пустые стеллажи. Штативы без пробирок. На полках – никаких бумаг, папок. Исчез электроный микроскоп. Повсюду слой пыли.

Кинулся в его кабинет. Пусто! Даже книги пропали с полок.

Отца не было ни в кухне, ни в спальне. Ни в моей комнате–зале. Здесь как раз всё сохранилось. Мои учебники, мои книги. Не было никаких признаков разгрома.

Голубенькая книжечка «Тайна жизни и смерти» лежала на письменном столе. Когда я взял её в руки, на пыльной поверхности стола остался прямоугольный след.

«Отец исчез из кастелло. Давно. Он не мог не оставить мне записки, письма», — подумал я. Выдвинул ящики стола, снова обежал все помещения. Заглянул даже в пустой холодильник. Опять зашёл в кабинет. Пусто было и в ящиках отцовского секретера. Я чувствовал, времени у меня остаётся всё меньше.

Перевёл взгляд на винтовую лестницу, ведущую в обсерваторию – единственное помещение, где я ещё не был.

Взбежал туда.

И здесь дверь тоже была открыта. И здесь видны были следы поспешных сборов. На полу валялись астрономические таблицы. На одной из ступенек металлической стремянки лежал, видимо, оставленный впопыхах «Каталог комет».

И тут я заметил конверт! Он лежал на треноге. На том месте, где прежде стоял телескоп.

Развернул дрогнувшими руками сложенный вчетверо лист бумаги. Он был исписан с двух сторон:

«Артур, рано или поздно ты вернёшься. Прочитаешь письмо. Надеюсь, ты жив–здоров, браслет цел.

Не упрекай себя, Артур. Я сам во всём виноват. Чуть не отнял у тебя юность. Лишал главной ценности жизни – свободы.

Не знаю, простила бы меня твоя мама… С тех пор, как она умерла, судьба моя сложилась так, что я, не старый ещё человек, стал лишь придатком к микроскопу. Вся остальная жизнь как бы перестала существовать.

Вот почему я иногда вырывался посидеть в кафе за бокалом вина, посмотреть на мир других людей.

Впрочем, об этих обстоятельствах ты знаешь.

С Джангозиным после его «ультиматума» пришлось столкнуться. Убедившись в том, что ты сбежал, он временно утратил интерес к моей особе. Чисто теоретические исследования его не занимают. Тем более Микеле удалось выяснить местонахождение действительно организованной им международной фирмы (в Милане), нашли и его виллу, где‑то на море, вблизи города Маргарита де Савойя.

Помни, Джангозину нужен не ты, а браслет с его содержимым.

Должен со скорбью сообщить: зимой Микеле умер. Произошло отторжение пересаженной печени. Его хоронил весь город. Дом станет музеем.

А я лишился единственного верного друга.

Не говоря уже о том, что теперь муниципалитет забирает кастелло обратно в свою собственность. Кажется, нашёл другое убежище, другую страну.

Джангозин на время как будто затих. Но это, уверен, зловещая тишина.

Бессмертие, став предметом купли–продажи, сделалось бы источником бесконечных преступлений, смертей. Вот в чём парадокс.»

В этот момент слуха достиг отдалённый грохот. Я глянул в бойницу и увидел, далеко внизу, у ограды, какие‑то люди взламывают замки ворот. Стал лихорадочно думать, что же мне делать.

Заперся изнутри. Придвинул вплотную к двери стол, водрузил на него тяжёлую треногу. Затем, секунду подумав, исхитрился втащить и поставить на эту баррикаду металлическую стремянку. Как я ещё мог защититься?

Стремянка встала косо, неустойчиво.

Снова схватил письмо, торопясь его дочитать.

«Знай, пока ты рос и мужал, я тратил время не только на безуспешное изготовление небьющегося браслета. Нельзя браться не за своё дело. Я, признаюсь, лишь теперь закончил многолетние исследования в той области науки, которая ещё не имеет названия.

Тебе никогда не казалось странным, что у нас одновременно присутствуют микроскоп и телескоп?