Приключения первоклассника

Выяснилось, что чудовищное заболевание распространилось по школе за несколько минут. Одновременно с Яковлевым умерли несколько учеников на втором и третьем этажах – их сначала точно так же колбасило, а потом разорвало: у кого лопнул живот, у кого вскрылась грудная клетка, а у кого и мозги выскочили наружу. Те ребята, на которых попала хоть капля жидкости из тел погибших, в течение максимум пяти минут покрывались безобразными фурункулами, сходили с ума и, яростно бросаясь на здоровых людей, принимались нещадно терзать их зубами и ногтями. Здоровый человек подхватывал заразу, если больной наносил ему хотя бы небольшую царапину, поэтому число инфицированных неуклонно росло.

Большая часть учеников и учителей бросилась на улицу – перспектива оказаться в клыках у волков и собак представлялась им более радужной, нежели гибель от неизвестного заболевания. Немногие оставшиеся в здании прятались в разных местах от чудиков, как они окрестили кровожадных злобных больных. Например, Юра Костров укрылся от преследовавшего его пятиклассника Суханина в каморке под лестницей на первом этаже, где располагался ведущий в подвал люк. Суханин некоторое время разъярённо рычал и ломился в низенькую, но весьма прочную дверцу, имевшую, к счастью для Кострова, щеколду с внутренней стороны, а потом ушёл в поисках новой жертвы.

Юра периодически выглядывал из своего укрытия наружу и благодаря этому увидел Васину и Кротова, пробирающихся к выходу; он предложил им тоже забраться в каморку. Пару часов они отсиживались там, а потом решили выйти на разведку и попробовать добраться до нашего крыла. К счастью, эта задумка увенчалась успехом.

«Как вы думаете, много ли чудиков находится сейчас в здании?» – спросил Нилов. «Сложно сказать, но, как мне кажется, немного, – ответил Костров. – В основной своей массе они выскочили на улицу, преследуя спасающихся бегством детей и взрослых. Когда мы шли сюда, первый этаж был пустынен. Но вот со второго этажа доносилось какое-то мычание и шарканье ног, так что могу сказать точно – не все чудики покинули стены школы. Короче говоря, расслабляться нельзя». Тут подал голос Михайлов, до этого хранивший молчание: «Теперь я понял, что за тварь я видел в коридоре в замочную скважину. Это был заражённый ученик, а горб на его спине был ранцем…» Многие из нас только после этих слов поняли, как нам повезло: упусти мы момент, не заскочи вовремя в класс – и участь наша была бы предрешена…

Глава 7. Три храбреца

Стрелки часов близились к половине пятого, короткий декабрьский день угасал, в помещении сгущались сумерки, а мы, двенадцать первоклашек, рассевшись прямо на полу в пространстве между передними партами и доской, вырабатывали план дальнейших действий. Нилов, которого мы единогласно выбрали своим предводителем, сказал, что нам не следует рыпаться и предпринимать попытки покинуть школу: во-первых, мы не знаем, сколько ещё чудиков бродят по этажам, во-вторых, даже если нам удастся выйти на улицу, о том, чтобы добраться до дома затемно, нельзя и мечтать: густой враждебный лес полон диких зверей (а теперь ещё и тех же чудиков). «Нам во что бы то ни стало нужно продержаться ночь, – подчеркнул Алексей. – Помощи можно будет ждать только утром».

В то же время было ясно, что нужно сделать вылазку из кабинета, поскольку воды почти не осталось. Костров сообщил, что чудики не в состоянии быстро бегать: максимум, на что они способны, – метров десять пробежать трусцой, после чего резко сбавляют темп и идут враскачку, подволакивая ноги. Стало быть, если сохранять присутствие духа и не паниковать при виде их ужасных морд, вполне можно выбраться за водой и в случае опасности убежать.

Естественно, сразу же встал вопрос – кому идти. Алёша Нилов заявил, что мобильную группу возглавит он, но ему резонно возразила Лаврова – ты, мол, наш руководитель, обладающий выдающимися организаторскими способностями, и в случае твоей гибели нам придётся туго, поэтому оставайся в классе. Решено было тянуть жребий, по-рыцарски избавив от этой процедуры девочек. Мы нашли в одном из ящиков учительского стола чистый лист бумаги в клеточку; я аккуратно разделил его на семь частей, на трёх из них карандашом изобразил крестики (именно стольким из нас предстояло покинуть убежище), потом свернул их в маленькие квадратики, положил в свою шапку, извлечённую из портфеля, и тщательно перемешал.

По результатам жеребьёвки отправляться в путь выпало Бородину, Обухову и мне. Когда я вытянул бумажку с крестиком, внутри всё моментально похолодело. «Это конец», – подумал я. Идти было страшно до жути, но на меня с надеждой смотрели товарищи, поэтому пришлось собрать волю в кулак и улыбнуться. Улыбнулся и Бородин, но не через силу, а вполне искренне: дело в том, что ему было совершенно по фигу, куда и зачем его посылают. А вот Обухов скривил губы и тяжело вздохнул.