Приключения Петрова и Васечкина, обыкновенные и невероятные

Впрочем, думал я недолго. Мне сразу припомнилось, что кто-то рассказывал, что дочь Андропова,

Ирина, работает в журнале «Музыкальная жизнь». Я открыл телефонную книгу и тут же нашел нужный номер. Еще через пять минут я сидел в машине и ехал в редакцию, а полчаса спустя уже был в кабинете заместителя главного редактора журнала Ирины Юрьевны Андроповой и с пылом убеждал ее найти время посмотреть мои фильмы. Андропова удивленно разглядывала меня светлыми глазами сквозь стекла очков.

— Понимаете, Ирина Юрьевна, — горячился я, — это детские музыкальные картины, фактически новый жанр для нашего кино. Нам, кинематографистам, было бы так важно, чтобы журнал откликнулся на эти работы…

— Я понимаю, — уклончиво говорила Андропова, — но дело в том, что кино у нас занимается другой сотрудник.

— Я бы очень просил, чтобы фильмы посмотрели именно вы! — вдохновенно убеждал я. — Я очень доверяю вашему мнению.

— Вы что, читали мои статьи? — поинтересовалась Андропова.

— Разумеется! — ни на секунду не задумавшись, соврал я. — Постоянно слежу за ними! И знаю, какой у вас тонкий вкус!

— Но у меня совершенно нет времени! — сопротивлялась Андропова.

— Мы можем это сделать в любое время! — настаивал я. — Даже в выходные. Поймите, это прелестные детские фильмы! У вас, кстати, есть дети?

— Есть, — Андропова вздохнула.

— Ну вот и прекрасно! — просиял я. — Возьмите детей, доставьте им удовольствие. Я закажу зал на студии, машину, чтобы вас привезти, отвезти…

— Машина у меня есть… — скромно заметила Андропова.

— Тем более! — не сдавался я. — Можно даже привезти фильмы вам на дачу, показать, чтобы вам было удобно. Дача ведь у вас, наверное, тоже есть?

— И дача есть, — опять вздохнула Ирина Юрьевна. — Но ведь мое мнение ничего не решает.

— А ничего и не надо решать! — упрашивал я. — Просто посмотрите. Больше ничего.

Так мы играли в эту игру минут сорок. Помните — «да» и «нет» не говорите, белый, черный не берите? Оба мы прекрасно знали, о чем идет речь, но в открытую не было сказано ни слова. Наконец она сдалась. Мы договорились, что я закажу на студии зал на послезавтра, на четверг, и перезвоню ей, чтобы подтвердить.

Я искренне поблагодарил Ирину Юрьевну и с легким сердцем отправился домой. Ехал я не спеша, тщательно обдумывая свой следующий шаг.

Из дома я позвонил в «Экран», в приемную Хессина, и уверенным голосом попросил секретаршу зарезервировать на четверг директорский просмотровый зал.

— А вы согласовали с Борисом Михайловичем? — удивилась секретарша.

— Я не думаю, что у него будут возражения, — небрежно сказал я. — Этот просмотр устраивается для семьи Андроповых. Они приедут смотреть мои фильмы.

— Ах, вот как! — секретарша задохнулась.

Я положил трубку, еле сдерживая смех.

Ровно через десять минут раздался звонок. Звонил Хессин.

— Я правильно понял, — осторожно приступил он к разговору, — у вас в четверг намечается какой-то просмотр?..

— Совершенно верно, Борис Михайлович, — спокойно ответил я. — Семья Андроповых приедет смотреть «Петрова и Васечкина»…

Он помолчал.

— А можно узнать, как… каким именно… — начал он.

— Конечно, — усмехнувшись про себя, прервал я директора, — Я их пригласил. Лично.

— А-а, — только и сказал Хессин.

— Всего доброго, Борис Михайлович, — вежливо попрощался я и положил трубку.

Однако час моего торжества еще не наступил. Он пришел на следующее утро вместе с ранним телефонным звонком.

— Владимир Михайлович? — любезно осведомился мужской голос.

— Да, это я, — сказал я, волнуясь, ибо почувствовал, что сейчас решается моя судьба.

— Сейчас с вами будет говорить Стелла Ивановна Жданова, — церемонно произнес голос. — Соединяю.

Здесь я должен пояснить читателю, что Стелла Ивановна Жданова была заместителем Лапина, отвечавшим за продукцию «Экрана». Я прозвал ее про себя «каменная баба», после того как несколько раз наблюдал, с каким каменным лицом она шествовала по коридорам студии.

Мое личное с ней знакомство, если, конечно, его можно считать таковым, было ограничено сдачей моего предыдущего фильма «Жил-был настройщик». Хессин, будучи не в силах принять однозначного решения по оценке картины, переадресовал его вышестоящему начальству. Таким образом, в назначенный день я оказался в личном просмотровом зале Ждановой на десятом этаже останкинского здания. Она вошла с небольшой свитой и, устроившись в кресле, наконец обратила на меня внимание, ухитрившись при этом не то что не поздороваться, но даже и не взглянуть в мою сторону.

— Кто это? — осведомилась она у одного из спутников.

— Это режиссер-постановщик фильма, — услужливо сообщили ей. — Алеников.

— Пусть он ждет в коридоре! — объявила каменная баба, так и не удосужившись повернуться ко мне.

Меня вежливо, но настойчиво попросили выйти. Полтора часа я маялся в коридоре, пока наконец двери зала не распахнулись. Жданова величественно проплыла мимо, по-прежнему упорно меня не замечая. Один из ее помощников или референтов, заметив мой растерянный вид, приостановился.

— Картина принята, — вполголоса сочувственно произнес он. — Хорошая картина. Поздравляю вас! — И бросился догонять свою хозяйку.