Приключения Петрушки

- Опомнись! - Формалай шагнул к мастеру и зажал ему рот рукой. - Какой заказ, какая голова? Разве моя голова плохо думает, что ее приходится чинить? Или она некрасивая? У меня самая лучшая голова, какая только есть на свете.

Мастер Трофим пытался оправдаться, но Формалаева ладонь все крепче зажимала ему рот. Он хотел, чтобы никто не знал, какой прибор вставил в его голову мастер Трофим.

Царь продолжал:

- Всякий, кто осмелится хоть на минуту сесть на трон, будет сожжен на костре.

Хранитель памяти, как обычно, хлопнул себя по лбу и возвестил:

- Запомним! Каждого, кто осмелится хоть на минуту сесть на трон, сжечь на костре!

- И первого сожжем Петрушку, - подсказал Копилка.

- Совершенно точно, Петрушку. - Царь встал, поднял кверху руку, как для клятвы, и торжественно произнес: - Петрушка будет сожжен через три дня.

- Пощади! - Мастер грохнулся на пол и умоляюще протянул вперед руки. - Пощади! Сожги лучше меня. Я старик, а мой Петрушка пусть живет.

- Нет, - прозвучало в ответ. - Петрушка умрет. А ты мне еще нужен. Ты будешь делать мне солдат, и они пойдут на войну. Только работать ты отныне станешь в тюрьме. Тебя нельзя оставлять на свободе.

- Простите! Простите! - умолял Трофим, но стражники подняли мастера с колен и повели к двери.

- В тюрьму его, в тюрьму! Пусть там починит судью и сразу начнет шить солдат, - приказал правитель.

ДОМ ИЗ ПЕСКА

Солдаты Формалая жили в казармах. Едва до них донеслась весть о том, что царь распускает армию, они вышли на улицу, и со всех сторон понеслись выкрики:

- Я вернусь к жене и ребятишкам! Буду выращивать гречиху, сеять рожь и пшеницу.

- Я разведу большой сад и по вечерам стану вместе с ребятами сидеть под яблоней и рассказывать сказки.

- А я выучусь ремеслу ткача и буду ткать на своем станке самые красивые ткани.

- А я буду строить дома. Большие, светлые. Я буду каменщиком.

Каждый высказывал свое заветное, и никто не слушал друг друга.

Вдруг один солдат отстегнул свою саблю и бросил ее прямо перед входом в казарму.

- Не нужна мне она!

А вокруг слышался веселый шум и звон металла. Сначала куча оружия была совсем маленькая, потом превратилась в небольшой холм, а потом стала похожа на гору. Она уже загородила дверь казармы и поднималась до крыши.

В разгар этой шумной суеты прибыл запыхавшийся генерал. Он старался самым первым прибежать в казарму, чтобы не допустить развала армии. Но как ни быстро он катился на своих колесиках, добрая весть долетела до солдат раньше. Атьдва застал у казармы весело смеющихся солдат и кучу брошенного оружия. При его появлении никто не вытянулся, как обычно, в струнку, никто не поднял руки для приветствия.

- Здравствуйте, воины! - еще не отдышавшись, выпалил он.

В ответ не последовало обычное: "Здравия желаем..." Шум стих, но толпа молчала.

- Братцы солдаты, - продолжал генерал, - не бросайте оружие. Вы воины. Ваше дело маршировать, стрелять и воевать. Мы соберемся вместе, завоюем царство Чуда-Юда морского, и тогда у нас будет много земли, коров, лошадей, много всякого добра и богатства.

Сначала солдаты слушали его тихо, но чем дальше он говорил, тем шумнее становилось вокруг, тем больше выкриков неслось из толпы.

- Сам иди завоевывай Морское царство, - неслось из одного конца.

- Гнать его отсюда! - раздалось совсем близко.

- Братцы, - генерал поднял вверх обе руки. - Не оставляйте меня. Мы вместе воевали!

- Мы воевали, а ты ордена получал! - раздалось из толпы. - Мы больше не хотим воевать! Мы не хотим на свалку!

- Мы хотим пахать землю, растить ребятишек, строить дома.

- А я что буду делать? - выкрикнул генерал. - Я не умею строить дома, не умею копать картошку, не умею бить молотом в кузнице. Куда я? - Генералу казалось, что он только подумал об этом, а на самом деле слова прогремели на всю площадь.

Солдаты ответили хохотом.

- Подметать улицу, - шутил один.

- Ловить светлячков, - добавил другой.

И третий крикнул:

- Построй дом из песка, тогда мы вернемся.

- Солдаты, ребятушки! - взмолился Атьдва. - Мне никогда такого дома не построить.

- Захочешь, чтобы солдаты вернулись к тебе, построишь. Берись за работу.

Атьдва резко нагнулся, чтобы взять первую горсть песку, но непривычные к такому движению ноги на колесиках подвернулись, и генерал ткнулся носом в бугор. Снова поднялся, но на этот раз колесики увязли в песке и забуксовали...

Атьдва, как мы уже знаем, не умел думать, но упорства у него было хоть отбавляй. Он так хотел, чтобы армия вернулась к нему, что трудился на славу. Он ползал на коленях, пытался возвести стену. Но, увы...

Солдаты сначала смеялись над Атьдва, но скоро это им наскучило, и они разошлись по своим домам.

ТРОФИМ РАССЕРДИЛСЯ

Ослепший судья метался в камере, как зверь в клетке. "Когда же за мной придут? Когда же Формалай позовет меня обратно? - рассуждал он сам с собой. - Ведь не может государство жить без судьи".

Шли часы, а за Нашим-Вашим никто не приходил. "Почему на меня Формалай рассердился? Я верно служил царю. Ему не найти больше такого преданного слуги".