Приключения Питера Джойса

Даже в полутьме было видно, что есть заключенные не из простых: у одного на шее уцелел золотой крестик, на плечах другого истлела шелковая рубашка, у третьего на ногах белели тонкие чулки. Я вышел, и вахтенный захлопнул за мной дверь.

Заключенным сейчас плохо: каково это, когда отберут и тень надежды! Но я не из сердобольных. Мое много испытавшее тело помнит и не такие передряги, а способность сочувствовать у меня избирательная. Заговор? Я сам участвовал в шести: в этом недобром мире каждый хватает то оружие, которое ближе к рукам. Но проведать о заговоре на борту корабля после того, как много лет вы лелеяли мечту снарядить и отправить его на поиски вашей Утопии, — это значит обнаружить в своем доме пороховую бочку с горящим фитилем. И как только я воображал бойню, кровь и разлад, во мне начинали дымиться самые нехристианские чувства. Если мне вздумают помешать доставить ле Мерсера и других к берегам Нового Света, — клянусь картой Колумба, я прикую этим бездельникам ядра к ногам!

Был только один человек, с которым я мог посоветоваться, не опасаясь ни истерик, ни преждевременных решений.

Катарина Гэмидж выслушала меня совершенно спокойно. «Бедняги!» — вот что вырвалось у нее от души. Из-под белоснежного чепца на меня смотрели, источая спокойную и упрямую мысль, большие черные глаза.

— Кто он таков, ваш Джеми Кэпл?

Она думала долго.

— Человек сложной и грешной жизни. Я прятала его от правосудия, потому что надеялась спасти заблудшую душу. Послушайте, Питер: ведь заговор, если он есть, почти раскрыт. Так стоит ли…

— Может быть, и стоит, — сказал я, желая ее испытать. — А что, если этот ваш аркадский пастушок найдет способ выпустить дьяволов из тюрьмы? Почему бы не открыть глаза капитану?

Ее большие белые руки дрогнули на коленях.

— Да, это проще всего, — грустно сказала она. — И хуже всего. Вы же знаете военных. Расстреляет или повесит на рее.

Я не выдержал и схватил ее руки.

— О Кэтрин, одно ваше слово…

Она вспыхнула и вырвала руки.

— Мистрис Гэмидж, — быстро и сурово поправила она. — Я старше вас. И у меня есть внук.

— Хорошо, пусть «мистрис». Пусть они взорвут корабль, если вам этого хочется, — сказал я с ребяческой досадой.

Она не ответила и, слегка повернув голову, посмотрела в отверстие порта.

— Думайте об этих несчастных, — услышал я тихие слова. — Мы с вами из числа тех, на кого это возложено. Разве я не знаю, какая мечта вела вас все эти годы? Но тем, кто озабочен чужими судьбами, никогда не удается взлелеять свою.

Глава IV

Том и Дик вместе мирно и успешно распашут любое поле. Но едва они начнут рассуждать о способах пахоты, как тут же вцепятся друг другу в глотки.

Изречения Питера Джойса

Хуже всего приходилось детям. Уже через две недели под напутственное бормотание Тома Бланкета мы тихо опустили за борт зашитое в парусину маленькое тело. Еще через неделю — второе. Среди матерей началась паника. Женщины падали передо мной на колени, точно я был всесильный Гиппократ 92 или Гален 93. А чем я мог помочь, самозванный лекарь поневоле? Беда заключалась не только в нехватке свежего воздуха. Скученность и пища — изгрызенные крысами сухари и затхлое пшено, — изнуряющая морская болезнь, наконец, бесприютное ощущение себя малым зернышком, брошенным во Вселенную, делали свое дело так хорошо, что вскоре мы похоронили еще двух взрослых. А там и пошло: в неделю по покойнику. Люди пали духом, перестали разговаривать, без конца молились и часто плакали без причин.

Но все так же в углу кормы, у бочки, накрытой досками, среди общих вздохов и молитвенного шепота маячили неподвижные черные фигуры старшин. Те же ружья и библии, те же степенные разговоры. Воспоминаниями о героях своей веры эти железные люди укрепляли свой дух. И что бы ни творилось на корабле, они так же вели свои неспешные беседы или громко читали и пели свои псалмы: левая ладонь — на раскрытой библии, правая — на стволе ружья.

И вот на опер-деке посланцем от них явился Джон Блэнд.

— Берег еще далек, дни странствия текут в прискорбной праздности, — возвестил он. — И братья полагают, что пора бы, вкупе собравшись, с бодрым сердцем рассмотреть некоторые разумные меры, дабы устроилась будущая община на благо нам и Иисусу Христу.

— Чего они там хотят устраивать? — заныл Уриэл, жестоко страдая от морской болезни. — Все уже давно устроено. Компания Массачусетского залива имеет свой устав, и совет, и должностных лиц…

— Пусть поговорят, — благодушно заметила леди Элинор. — Это отвлечет от лишних мыслей. Эй, Генри, побудь за меня с моими иоменами!

Мастер Генри, расписывавший Джорджу Пенруддоку прелести футбола, выпивок и палочных боев, из которых состояло его университетское обучение, неохотно повиновался, и все мы, кроме леди и мисс Алисы, спустились в спардек. Там уже собралось почти все население Стонхилла, там же в углу дремал штурман.