Приключения порученца, или Тайна завещания Петра Великого (СИ)

Тако ж, через моих доверенных людишков, стало мне доподлинно известно, что делом энтим очень занимается и Британия. Ихний шпиён, морской капитан Оливьи, под видом капитана похищенного голландского фрегата, Бравура и подтолкнул твоих посланцев предпринять экспедицию в эфиёпские страны. Ныне, он с другой экспедицией двинулся по следам слуг твоих, что бы помешать им выполнить волю твою и заполучить отрока в свои руки.

Мною предприняты некоторые ответные меры. Так, по моему поручению, мои друзья из обчества вольных мальтийских каменщиков отбыли ныне в Алжерию, чтобы не допустить убиения твоих порученцев и попадания отрока в турецкие или британские руки.

Что же касаемо источника утечки деликатных сведений и тайных твоих помыслов, то поелику этот источник находится при твоём дворе, предлагаю переписку по этому делу вести по запасному дипломатическому каналу, тайнописью, коей пользуются наши братия из тайного обчества. В верности и преданности нашему делу наших братьев по обчеству я абсолютно уверен.

Жду от тебя дальнейших указаний.

Ещё раз позволь засвидетельствовать тебе мою преданность и пожелания здоровья и процветания, во благо подданным твоим и всей державе нашей.

Подпись: Чрезвычайный посланник Государства Российского в Империи Турецкой, князь Толстой Пётр Андреев.

В город Истамбул, для чрезвычайного посла, князя Толстого Петра Андреева. Писано мальтийской тайнописью.

Любезный князь, действия твои одобряю. Дело, наверное, должно быть закончено успешно. Источник я выясняю. Твои предложения по тайнописи верные. Проверь дополнительно надёжность наших друзей по обчеству. Но даже магистра не должен знать всех обстоятельств этого дела.

За успех предприятия или его конфуз лично ответишь головой.

Пётр Михаилов. Февраля 1, года 1714.

Получив скорый и такой суровый ответ, Пётр Андреевич чрезвычайно расстроился. Он знал меру благодарности своего великого монарха, но всё же он считал, что его усилия и старания на благо отечества заслуживают более тёплого отношения. Ну, уже хотя бы за то, что за время войны и Прутского конфуза государя он, князь Пётр Андреевич Толстой дважды сидел, заточённый в башню. А все почести по подписанию мира и вызволению государя из позорного пленения достались этому выскочке, Петру Шафирову. В последнее время этот прохиндей всё боле и боле оттеснял князя на второй план, становясь правой рукой главы посольского приказа Головина. Да и государь в последнее время очень приблизил его к себе, будучи благодарным за вызволение из плена и заключение приемлемого мирного договора. В своей ревности и неприязни к новому фавориту Петра Толстой был не одинок. Такую же ревность, если не ещё большую, он вызывал и у Сашки Меньшикова.