Приключения поручика гвардии

Продвигаясь вдоль пустынного берега, Крузенштерн уже начал сомневаться в его обитаемости, когда в глубине небольшой бухточки увидел пять домиков, очень напоминающих русские избы. «Надежда» стала на якорь, и баркас с учеными и офицерами во главе с Крузенштерном и Резановым подошел к берегу. Их очень поразило, что сейчас, уже в мае, земля была покрыта глубоким снегом. Правда, уже рыхлым, пропитанным влагой. Но ведь даже гораздо севернее, например, на Камчатке, его в это время года не было и в помине.

Их встречали местные жители. Это явно были не японцы. Те тщательно выщипывают свои бороды, а у этих мужчин были большие черные бороды лопатой. И одеты они были не в шелковые кимоно, а в одежду, сшитую из меховых шкур. Сомнений не было, что это были айны.

– Айны? – спросил их Крузенштерн.

– Айн, айн! – радостно закричали встречающие и стали наперебой приглашать гостей в свои дома.

Они зашли в один из них, в котором не оказалось никакой мебели, и жестами попросили молодого айна снять свою соболью шубу. Тот, видимо, стесняясь, никак не мог понять зачем это нужно, но, подбадриваемый своими соплеменниками, наконец согласился. Оказалось, что шуба была накинута прямо на голое тело.

Однако никакой густой шерсти на его теле не оказалось. Григорий Иванович тщательно осмотрел айна, заставив того несколько раз повернуться. Волосяная растительность, конечно, была, но такая же, как и у любого обыкновенного мужчины.

– Конец еще одного мифа! – торжественно произнес натуралист. – И развеяли его мы, русские мореплаватели! Поздравляю вас, Иван Федорович, с очередным успехом! – и он крепко пожал руку несколько смущенному начальнику экспедиции.

Тут неожиданно появился японский чиновник. Крузенштерн как можно учтивее поклонился ему, тот ответил таким же поклоном, но, сделав устрашающее лицо, несколько раз повторил, указывая на юг:

– Бум-бум! Бум-бум!..

Это, наверное, означало, что скоро сюда с юга придут японские корабли и прогонят их с острова своими пушками. Резанов, который за семь месяцев пребывания в Нагасаки уже мог кое-как говорить по-японски, объяснил ему, что они прибыли сюда с добрыми намерениями и скоро уйдут на Камчатку, как только рассеется туман. Это несколько успокоило чиновника, и он перестал пугать их своими «бум-бум».

Крузенштерн хотел хоть как-то отблагодарить гостеприимных хозяев и приказал принести с баркаса европейские безделушки. Они с удивлением и восторгом рассматривали бусы, зеркальца, но больше всего им понравились блестящие медные пуговицы. Они передавали их из рук в руки, рассматривали и хохотали. Когда же им в конце концов растолковали, что эти пуговицы принадлежат теперь им, они не поверили такой щедрости и пытались вернуть их назад. И когда все-таки окончательно убедились, что эти столь драгоценные вещицы они могут взять с собой, очень обрадовались.

Крузенштерн хотел сделать подобающий подарок и японскому чиновнику, но тот категорически отказался, кое-как объяснив ему:

– Мое начальство подумает, что я пустил иностранцев сюда за взятку. А на самом деле разве мог я один сражаться с военным кораблем!

Тогда он спросил через Резанова, не знает ли японец что-либо о земле под названием Сахалин?

– А как же, – с уверенностью ответил тот. – Она в ясную погоду видна и отсюда. Туда часто ходят японские купеческие корабли.

Однако из дальнейших расспросов они выясняли, что японцы знают и имеют сведения только о южном береге Сахалина, а о более дальних его районах не имеют ни малейшего представления.

Оставшись наедине, Резанов сказал Крузенштерну:

– Это очень важные сведения. Оказывается, японцы не владеют всем Сахалином, а используют в своих целях только его южное побережье. И я сообщу об этом в Петербург в качестве приложения к отчету о ходе и результатах переговоров с японцами.

Когда же туман окончательно рассеялся, «Надежда» покинула остров Хоккайдо, взяв курс на Сахалин.

* * *

Войдя в обширный залив Анива у южных берегов Сахалина, обнаружили, что тут живут те же айны, а управляют ими, как и на Хоккайдо, японские чиновники. Здесь уже был Лаперуз, и Крузенштерн повернул шлюп на восток, идя вдоль лесистых берегов. Обогнув мыс с одноименным названием залива, они приступили к выполнению основной задачи – описанию восточных берегов Сахалина, у которых еще не плавал никто из европейцев. Поэтому-то не было никаких морских карт, а на старинных картах он был условно обозначен как полуостров азиатского материка.

«Надежда» медленно шла вдоль берега, и уже сработавшиеся офицеры дружно выполняли довольно нудную и однообразную работу. А ведь им предстояло провести съемки не менее шестисот миль побережья, а с учетом заливов, бухт и мысов и того более.