Приключения послушного Владика

Поддакивать внучке бабушка не стала. Зато рост нежданного дорогого гостя умилил ее:

— А какой был махонький! Вот на эти самые ступеньки руками помогал себе взбираться.

— А здесь, гляди, родинка у него, — чуть не касаясь пальцем щеки Владика, сообщила Наташа.

Егорка поморщился:

— Указку возьми — это у него глаз, это рот! — И он поднялся на крыльцо. — Идем, с отцом поздороваешься.

Иван Петрович лежал на кровати. Лицо и руки у него были очень худые. Но Владик не худобе поразился, а тому, что не увидел черных, густых усов. А вот глазам Ивана Петровича не удивиться было трудно — они смотрели весело и зорко.

— Ну и ну! — смешно оттопырив губы, протянул Иван Петрович. — Парень-то — Добрыня Никитич! В перспективе, понятное дело.

Нина Михайловна, сидевшая тут же на кровати, добавила:

— И заметь, Ваня: сплошной отличник. Питается, в основном, клубникой, рисовой кашей и книжками. Это и тебя, Егорка, касается: «Детей капитана Гранта» Владик за два дня проглотил.

— Вот такущую? — не поверил Егорка. — Страниц на шестьсот?

— Шестьсот семьдесят одна, — уточнил Владик.

— Нет-нет! — Егорка отчаянно замахал руками. — Клубнику глотать — пожалуйста! А «Детей капитана» не хочу.

Шутка в этом доме, как видно, была в большом ходу. Смеялась тетя Нина. И лежавший Иван Петрович в улыбке показал весь ряд белых зубов. А пышные банты на тугих косах развеселившейся Наташи порхали, как бабочки.

И Владику вдруг почудилось: дядя Ваня сейчас встанет и пойдет по комнате.

Голосование

Как знать, возможно, Нина Михайловна и не вспомнила бы о своем обещании приготовить шоколадную колбаску с орехами, но об этом помнила Наташа. Передник с кружевами и кармашками, который она надела на васильковое платье, видимо, очень нравился ей. Готовили колбаску на кухне, но все же Наташа несколько раз появилась в комнате, где четверо ребят сидели возле кровати Ивана Петровича.

В очередной раз забежав в комнату, она сказала:

— Мальчики! Нужна рабочая сила.

Но поскольку ни брат, ни длинный Сережка, ни даже Владик, занятые разговором, и головы не повернули, то на призыв молодой хозяйки откликнулся лишь Толик.

В дверях Наташа чуть задержалась: может, и Владик все же проявит интерес к кулинарным делам? Нет, разговором увлекся…

Вся обязанность «рабочей силы» состояла в том, чтобы помолоть на ручной мельнице орехи. Ну и работа — три минуты покрутить ручку жестяной мельницы, похожей на мясорубку! Это мясо крутить — мужская работа. Какие-нибудь жилы попадутся — такую силу приложить надо, что стол от пола отрывается. А тут и кошка могла бы покрутить, если научить ее.

Но Толика нисколько не смущало, что ему поручена такая несерьезная работа.

Покончив с орехами, он отвернул мельницу и, хотя Наташа не просила об этом, разобрал на части, вычистил все и снова собрал.

— А что еще делать? — Толик несмело улыбнулся.

— Спасибо. Сейчас ты мне пока не нужен… Но можешь посидеть здесь, — разрешила молодая хозяйка. — Посиди.

— Наташ, ты ведешь себя как наследная принцесса, — сказала тетя Нина. — Может, Толику к ребятам хочется пойти.

— Но мне надо что-то спросить у него. Садись, Толик.

Распоряжения «наследной принцессы» для Толика, как видно, не были в тягость. Он охотно оседлал трехногую табуретку.

— Спросить хотела? О чем?

— У меня руки в муке, — сказала Наташа. — Подвяжи, пожалуйста, на спине косу.

Тут Толик растерялся:

— Как ее подвязать?

— Ну, конечно, не морским узлом! Просто подвяжи, чтобы не мешала.

На это нехитрое дело Толику понадобилась целая минута.

— Бантиком завязываешь? — не поворачивая головы, поинтересовалась Наташа.

— Готово, — довольный, что она не видит, как он покраснел, сказал Толик. А что, разве он виноват? Те, у кого рыжие волосы, быстрее краснеют. — Так о чем хотела спросить?

— Я? Спросить?.. Не помню. Ах, да. Тебя Витька когда в последний раз колотил?

Толику сразу расхотелось сидеть на кухне, он с тоской посмотрел на дверь.

— Серьезно тебя спрашиваю, — сказала Наташа. — Надо что-то делать. Может, в милицию…

— Да ну, — дернул плечом Толик. — Я к ребятам пойду…

Из кухни уже давно ароматными волнами наплывали вкусные запахи, но только к вечеру, когда скрывшееся за яблонями солнце перестало золотить кружевную занавеску окна, Нина Михайловна объявила, что угощение готово. Накрыв белую скатерть стола прозрачной пленкой, она добавила:

— Но сначала макароны с котлетами съедите, а потом и колбаски получите. Ничего не поделаешь — ужин подоспел.

— Мам… — Егорка почесал в затылке. — А ты дай пока по маленькому кусочку. А то после ужина она такой вкусной не будет.

— Кто же так делает?

— Ты сделай.

— Странный человек. Вань, — Нина Михайловна обернулась к мужу, — скажи ты ему.

Иван Петрович тяжко вздохнул. Даже тетрадный листок, лежавший у него на груди, чуть приподнялся.

— Нинусь, а может, и правда? Ну, хоть совсем по маленькому кусочку.

— Ненормальные! — сказала она. — Что придумали…

— Значит, ставим на голосование? — спросил Егорка и поднял руку. — Кто за то, чтобы сначала — колбаски?

— Я, — сказал Иван Петрович.

И Сережка был за это предложение. Он даже посчитал нужным объяснить: