Приключения продолжаются!

И в самом деле — секунд через тридцать тахикардия, или как это называют, когда мотор вразнос идет, и жар, я аж поплыл, только вот подумал, насколько неосторожно, так ведь вот от сердечного приступа и помирают, кто надо. Да еще и сам выпил, дурак… Но ничего — потом и впрямь попустило. Утер пот, хрипло вопрошаю:

— Эт чо это было, ваще? Что за херня?

— Если ты про питье — отвечает — То это лекарство. А остальное… Ну, пиво такое, с полынью мешать нельзя, так вот потом бывает. нечасто случается, и не у всех. Я просто видел, знаю…

— А, понятно — врать Аллерт кстати не умеет. Вот обмануть может, а врать — нет. Ладно, потом, сейчас в себя прийти бы, благо попускает — Надо будет с пьянкой завязывать насовсем. А то накуроселил и так… Однако, сам себе удивляюсь даже…

— А это нормально — спокойно Аллерт отвечает — Это тоже эффект такой. Ты ведь и лестницу, едва увидев, сразу и полез, не подумав? И с дерева запрыгнул на балкон так же, сразу? Так и бывает. Я оттого и понял — да еще взгляд у тебя мутный стал. Ты смотри, это еще повторится. раз или два — лекарство возьми, в воду капай, только не больше пяти капель, а на второй раз, если прижмет — три. И больше двух раз не принимай за сутки, а то и помереть можешь. Забирай, забирай.

— Благодарствую — отвечаю — Да и с пьянкой все ж завязывать надо. И так дел полно, да конкурс еще этот городской…

— Конкурс? — Аллерт задумчиво прохаживается по кабинету — Имено. Конкурс. И твои взаимоотношения с полковником Фальком.

— И что? Мы с ним очень удачно, да — но случайно познакомились. Выпили вместе в Доме Офицеров, и понеслось…

— Случайно. Опять случайно. Ты не находишь, Йохан, что слишком много случайностей?

— Да идите ты в жопу, господин начальник гвардии…

— Йохан, а с полковником Юлиусом ты тоже случайно познакомился?

— Нет — отвечаю — С ним — специально. Нельзя же не познакомиться с папашей, ежели за дочкой ухлестываешь.

— Йохан, мне-то не лепи. Я в этом городе всех, и обо всем знаю. У этой дочки мужиков было, до последнего времени, как родители ее натурально обложили всякими служанками да охранниками — на полк наверное. Считай, чуть не все молодые офицерики отметились.

— Ага. Аксель ее оч хорошо рекомендовал…

— Тьфу ты! — морщится тот — Йохан, я серьезно. Не надо мне рассказывать, что ты прямо воспылал…

— А чего нет? — отвечаю — Мы с ней пообщались, она, вопреки, возможно, общему мнению — отнюдь не дура…

— Это-то я знаю.

— Ну вот. Если все сладится — то и неплохо. Ей — муж, которому наплевать на развесистые рога, только приличия соблюдай. Я не жадный, мне уж много и не надо, а с бабы, знамо дело — не убудет. И родителям ейным тоже хорошо. Так-то ведь их доченьку, на которой клейма ставить негде — приличные люди не возьмут замуж, а кто возьмет так на деньги покусится. А мне особо лишнего не надо. Но — при этом положение мое сильно выигрышнее станет… Что не так-то?

— Вот оно как. Интересно. И, похоже, ты это всерьез. Только мелковат ты для них…

— Ну, это-то пока. Вот провернем с конкурсом — а уж есть мнение, что там мы арсеналских обломаем, мне процент обломится… Да попрошу Варенгов, они замолвят. Нешето не прокатит?

— Ну… Может, конечно, прокатить. особенно, если Варенгов… А тебе оно все — зачем?

— Ну, надо как-то устраиваться, не все ж с ружьем бегать.

— И ты усидишь на месте? Со скуки не сдохнешь — ухмыляется даже, гад — Чего-то я не верю…

— Ну… Это дело такое. Может, начну куролесить, да морально разлагаться, и без всяких опасных глупостей. Рабынь вот молоденьких заведу, буду их вона — в Пески возить…

— А. Вот кстати. Насчет рабынь. Ты не объяснишь все же, что за отношения у тебя с семьей покойного Торуса? Ты вон, оказывается, жениться собрался… — спрашивает он спокойно и даже дружелюбно, только на меня вдруг опять накатывает.

— Слышь, Аллерт — говорю ему, а зрение опять начинает играть нехорошо — Ты это. Забудь дорогу, и вопросы свои сам знаешь что сделай в жопу, и поглубже. Это мое дело… можно тоже сказать — семейное. Твоего там ничего нет, и ловить нечего. Сам разберусь, понял? Тебе какая печаль…

— Мне? — Аллерт опускается на кресло, задумчиво смотрит — Мне есть печаль. Так уж вышло. Торус — был мой человек.

Вот тут-то я и ахуел. Уставился на него, а он на меня и не смотрит, бумажки на столе прибирает. Фляжку заветел, мне протягивает:

— Убери, сегодня тебе нельзя более все равно.

— Погодь, — говорю, емкось прибирая — Ты это… Что ж выходит: значит, и баба его..?

— Нет — в сторону смотрит, досадливо так — Она знала только, что он на меня работал, и не больше.

— И что ж ты, гадский папа, так их шваркнул, и не помог?

— Время было такое. Да и все бы устроили, просто нельзя нам быо в открытую.

— Устроил бы ты им, ушлый хрен! — снова начинает бесить — Ща бы их там всех этот… спец по селитре… любитель малолеток.

— Ишь ты — щерится Алерт. — А ты — не любитель? Тот, кстати, конечно знаменит своим цветничком из молоденьких рабынь… Которых, кстати очень хорошо вознаграждает и в совершеннолете вольную дает, да еще и на теплое место служанками пристраивая…

— Знаю я даже, на какое именно теплое место он их пристраивает…