Приключения Родрика Рэндома

— Да, это старая уловка Шаффла. Я еле удержался от смеха, когда он говорил об угощении. Да будет вам известно, что это примечательный парень. Он наскреб кое-какие крохи наук, пока служил у молодого лорда Трайфла в университете. А самых больших успехов он достиг в сводничестве. Никто не знает его талантов лучше, чем я, так как я был камердинером сквайра Тэтла, близкого друга лорда Трайфла. Шаффл попался, заложив какие-то костюмы лорда, и его выгнали, но он знал кое-что о милорде и тот не захотел доводить его до крайности, а потому помог ему получить духовное звание и позднее порекомендовал его на должность кьюрата, которую он сейчас и занимает. Однако надо удивляться ловкости парня, живет он себе припеваючи, несмотря на такое маленькое жалованье. Вы сами видели, какой он затейник и, право же, может развлечь любую компанию. Благодаря этим качествам его с охотой принимают везде, где бы он ни появился, а что до игры в карты, то в трех графствах не сыщешь никого равного ему. По совести сказать, он отчаянный пройдоха и с такой ловкостью может подменить карту, что поймать его невозможно.

Тут его перебил один из фермеров, спросивший, почему же у него нехватило честности познакомить их с этими способностями Шаффла прежде, чем они сели за игру. Сборщик акциза, не задумываясь, ответил, что незачем ему было вмешиваться в чужие дела; вдобавок он не знал, что им неведома натура Шаффла, который славится по всей округе. Этот ответ не удовлетворил фермера, который обвинил его в пособничестве и помощи мошеннику-кьюрату и настаивал на том, чтобы тот вернул проигранные им деньги; от этого сборщик акциза отказался наотрез, заявив, что к какой бы ловкости рук Шаффл ни прибегал в других случаях, но в этой игре, — он не сомневается, — Шаффл не плутовал, о чем сборщик акциза готов был свидетельствовать перед любым судом в христианском мире. С этими словами он встал и, уплатив свою часть по счету, улизнул.

Хозяин гостиницы выглянул в коридор посмотреть, ушел ли он, и, покачав головой, сказал:

— Да поможет нам бог, если каждый грешник получит по делам своим. Ну, да мы, трактирщики, не должны ссориться со сборщиками акциза. Но вот что я знаю: ежели бы его и священника Шаффла взвешивали на одних весах, то соломинка, брошенная на любую чашку, нарушила бы равновесие… Но это между нами, — закончил шепотом Бонифэс.

Глава X

Разбойника схватили. — Нас задерживают как свидетелей против него. — Отправляемся в ближайшую деревню. — Он спасается бегством. — Мы прибываем в другую гостиницу, еде ложимся спать. — Ночью нас пробуждает ужасное происшествие. — Следующую ночь мы проводим в доме школьного учителя. — Как обошлись там с нами

Мы уже собрались со Стрэпом отправиться в путь, как вдруг заметили двигавшуюся навстречу нам по дороге толпу, оравшую и улюлюкавшую. Когда она приблизилась, мы увидели в центре ее всадника со связанными за спиной руками, в котором тотчас признали Райфла. У разбойника лошадь была хуже, чем у двух слуг, пустившихся за ним в погоню, поэтому его скоро настигли, и он, разрядив в них оба пистолета, больше не сопротивлялся и был схвачен. Слуги, сопутствуемые шумными возгласами толпы, с торжеством вели лошадь к мировому судье в соседнюю деревню, но остановились у нашей гостиницы, чтобы присоединиться к своему товарищу и промочить глотку.

Когда Райфла стащили с лошади и поставили во дворе в кругу крестьян, вооруженных вилами, я с удивлением увидел, каким жалким и пришибленным казался теперь тот, кто всего несколько часов назад привел меня в такое смятение и ужас. Мой спутник столь осмелел, видя такую перемену, что подошел к грабителю, поднес к его носу сжатые кулаки и выразил желание драться с пленным либо дубинками, либо на кулачках за одну гинею, тотчас же им предъявленную, и стал раздеваться, но я отговорил его, растолковав всю нелепость этой затеи, раз Райфл уже находится в руках правосудия, которое несомненно доставит всем нам полное удовлетворение. Но я раскаялся в нашем неуместном любопытстве, потому что люди захватившие разбойника задержали и нас как свидетелей против него, когда мы собирались двинуться дальше. Однако делать было нечего; нам пришлось подчиниться и, стало быть, присоединиться к кавалькаде, направившейся, по счастью, той же самой дорогой, которой нам предстояло итти.