Приключения Родрика Рэндома

Моя просьба была тотчас же исполнена, и к месту стоянки судна отправлен с запасным мулом посланец с приказом капитана своему помощнику препроводить сюда стюарда. Тем временем здоровье мое восстановилось, спокойствие духа вернулось ко мне, и я предался радости, размышляя о сей знаменательной перемене моей фортуны и о тех преимуществах, какие должны были ей сопутствовать; а так как мысль о моей прелестной Нарциссе была неразлучна со всеми моими грезами о счастье, то теперь я тешил себя надеждой на обладание ею в избранном обществе, предназначенном ей по праву рождения и по ее достоинствам. Так как в бреду я часто произносил ее имя, мой отец догадался о близких отношениях между нами и, найдя у меня на груди висевшую на ленточке миниатюру, не сомневался, что видит изображение моей очаровательной возлюбленной. В этой уверенности его поддержал дядя, сообщивший, что это портрет девушки, на которой я дал обещание жениться. Встревоженный таким известием, дон Родриго при первом удобном случае стал меня расспрашивать и, выслушав мой откровенный рассказ, отнесся одобрительно к моей любви и обещал содействовать по мере сил благополучному ее завершению. Хотя я ни минуты не сомневался в его великодушии, но тут восторг охватил меня, и, бросившись к его ногам, я воскликнул, что он осчастливил меня, ибо, не обладая Нарциссой, я пребывал бы в унынии, несмотря на все радости жизни. С ласковой отеческой улыбкой он поднял меня; ему известно, сказал он, что значит быть влюбленным, и если бы его любил отец так же нежно, как он любит меня, то, быть может, не было бы у него теперь причины... Тут вздох прервал его речь, слеза скатилась из его глаз; он преодолел свою печаль и, пользуясь благоприятным случаем, попросил меня поведать о перипетиях моей жизни, которые, как сообщил ему дядя, были многочисленны и удивительны. Я рассказал о наиболее важных поворотах моей фортуны, а он внимал с изумлением и вниманием, часто давая волю тем различным чувствам, какие должны были пробудить в родительском сердце мои разнообразные приключения. Когда же повествование мое было закончено, он возблагодарил бога за испытанные мною превратности судьбы, которые, по его словам, расширяют кругозор, облагораживают сердце, закаляют здоровье и приуготовляют молодого человека ко всем обязанностям и утехам жизни гораздо лучше, чем любое воспитание, какое может быть дано богатством.

Удовлетворив таким образом его любопытство, я выразил желание услышать историю его жизни, на что он тотчас же согласился, начав со своей женитьбы и перейдя ко дню своего исчезновения, о чем я уже поведал в первой части моих мемуаров.

- Равнодушный к жизни, - продолжал он, - и лишенный сил оставаться там, где каждый предмет будил воспоминание о моей дорогой Шарлотт, утраченной из-за жестокости чудовищного родителя, я покинул тебя, дитя мое, - в ту пору младенца, - отнюдь не подозревая о том, что гнев отца моего падет и на невинного сироту. В полночь я пустился в путь к ближайшему морскому порту, рано утром явился на борт судна, отплывавшего, как слышал я, во Францию, и, сговорившись со шкипером о плате за проезд, надолго сказал "прости" моей родине и с первым попутным ветром вышел в море. Местом назначения был Гранвилль *, но мы имели несчастье налететь на скалы близ острова Элдерни, называемые "Ларчики", и здесь, во время прилива, наш корабль разбился, шлюпка затонула, и находившиеся на борту погибли все до единого за исключением меня, а я, уцепившись за решетку, добрался до суши у берегов Нормандии.

Я немедленно отправился в Кан, где мне посчастливилось встретить одного графа, с которым я свел знакомство ранее, в пору моих путешествий. С этим джентльменом я поехал в Париж, где, по рекомендации его и других друзей, стал воспитателем юного нобльмена, которого и сопровождал к испанскому двору. Здесь мы провели целый год, по истечении какового срока мой воспитанник был отозван своим отцом, а я отказался от должности и остался в Испании по совету некоего испанского гранда, назначенного впоследствии вице-королем Перу. Он настоял на том, чтобы я находился при нем, во время его управления Индией *, где, однако, по причине моих религиозных убеждений, он не имел возможности помогать моему обогащению и мог только посоветовать мне заняться торговлей; я вел ее недолго, так как мой покровитель умер, и я остался один среди чужестранцев, не имея никого, кто бы оказал мне поддержку или помощь.

Поэтому я распродал свое имущество и удалился в эту страну, губернатор которой, ставленник вице-короля, был моим близким знакомцем. Небо благословляло мои труды на протяжении шестнадцати лет пребывания здесь, но меня терзали воспоминания о твоей матери, чью смерть я не переставал оплакивать втайне, и мысль о тебе, судьбу которого я безуспешно пытался узнать через посредство моих друзей во Франции; однако после самого тщательного расследования они могли сообщить мне только то, что ты шесть лет назад покинул страну и с тех пор никто о тебе не слышал.