Приключения Родрика Рэндома

- Бидди вам скажет, джентльмены, - ответил хозяин, - в это я никогда не вмешиваюсь. Денежные дела недостойны внимания того, кто живет душой с Горацием. Crescentem sequitur cura pecuniam {С ростом денег увеличиваются заботы.}.

Взглянув на доску, висевшую в углу, Бидди сказала нам, что с нас полагается восемь шиллингов семь пенсов.

- Восемь шиллингов семь пенсов! - вскричал Стрэп. - Быть того не может! Должно быть, вы, девица, ошиблись!

- Подсчитай снова, дитя мое, - с полным спокойствием сказал отец. Может быть, ты обсчиталась.

- Право же нет, отец, - ответила она. - Я свое дело знаю.

Я не мог дальше сдерживать свое негодование, сказал, что это счет бессовестный, и пожелал ознакомиться с ним, после чего старик, встав, пробормотал: "Да, да ознакомимся, это справедливо" и, взяв перо, чернила и бумагу, написал следующее:

Шилл. пенсы

За хлеб и пиво 0 6

За птицу и колбаски 2 6

За 4 бутылки 2 0

За топливо и табак 0 7

За помещение 2 0

За завтрак 1 0 --------8 7

Так как он не был трактирщиком, а накануне вечером я преисполнился к нему уважением за его обхождение с нами, у меня нехватило сил обругать его по заслугам; поэтому я ограничился словами, что, конечно, не у Горация научился он быть вымогателем. На это он отвечал, что я еще молодой человек и не знаю жизни, иначе я не стал бы обвинять в вымогательстве того, чьей единственной целью было существовать contentus parvo {Довольствуясь малым.} и избегнуть importuna pauperies {Тягостной бедности.}. Мой спутник не так-то легко готов был примириться с этим плутовством и поклялся, что хозяин получит либо в три раза меньше, либо ровно ничего. Пока мы пререкались, я заметил, что дочь исчезла, и, сделав соответствующие выводы, немедленно удовлетворил непомерное требование как раз в тот момент, когда Бидди вернулась с двумя дюжими парнями, вошедшими под предлогом пропустить утренний стаканчик, но на самом деле для того, чтобы нас припугнуть и принудить к согласию. Когда мы уходили, Стрэп, почти рехнувшийся от таких убытков, подошел к школьному учителю и, ухмыльнувшись ему в лицо, выразительно произнес: "Temper avarus ege {Жадный всегда нуждается (Гораций).}, на что старый начетчик ответил с лукавой улыбкой: "Animum rege, qui, nisi paret, imperat"{Управляй настроением, которое, если не повинуется, повелевает (из того же послания Горация)}.

ГЛАВА XI

Мы замечаем фургон. - Усаживаемся в него. - Прибываем в гостиницу. Описание наших попутчиков. - Вызванное Стрэпом недоразумение, послужившее причиной странных событий.

Мы прошли с полмили, не обменявшись ни единым словом. Я предавался размышлениям о плутнях, повседневно мне угрожавших в жизни, и о моих финансах, которые начали весьма чувствительно уменьшаться. Наконец Стрэп не выдержал и обратился ко мне с такими словами:

- Ну что ж, дураки быстро расстаются со своими деньгами. Последуй вы моему совету, и старый скряга скорей провалился бы в преисподнюю, чем получил по счету больше трети. Оно и видно, что деньги вам легко достались, раз вы их таким манером разбрасываете. Ах, бог ты мой! Сколько колючих бород должен был я скосить, прежде чем заработал четыре шиллинга три с половиной пенса, которые брошены собакам! Сколько дней просидел я, завивая парики, так что ноги у меня коченели, пальцы немели, а нос синел, как на вывеске цырюльника, висевшей над дверью! Какого чорта вы перепугались? Я бы побился об заклад на гинею, что поколочу одного из вошедших. Мне случалось колотить парней посильнее, чем эти.

И в самом деле, мой приятель готов был драться с кем угодно, только бы его жизни не угрожала опасность, но он питал непреодолимое отвращение к огнестрельному оружию, а также ко всем смертоносным орудиям. Для его успокоения я сказал, что ни одно пенни из этих чрезмерных издержек не ляжет на его плечи; он был задет этими словами и заявил, что умеет тратить деньги не хуже любого сквайра, хотя он всего-навсего подмастерье жалкого цырюльника. Весь день мы шли скорым шагом, нигде не останавливаясь на отдых, и, к невыразимой нашей радости, завидели фургон в четверти мили от нас; к тому времени, как мы нагнали его, мы совсем выбились из сил и, право же, не смогли бы дальше пройти ни одной мили. Поэтому мы стали торговаться с кучером, по имени Джой, чтобы за шиллинг он довез нас до ближайшей станции, где мы встретим хозяина фургона, с которым договоримся о дальнейшем путешествии.

Повозка остановилась, Джой опустил лесенку, и Стрэп, нагруженный нашими пожитками, полез первым. Но, как только он влез, его оглушил чей-то громовой голос:

- Какого чорта еще пускают пассажиров!

Бедный цырюльник был так ошеломлен этим возгласом, который, как мы вообразили, вырвался из уст великана, что стремительно спустился вниз с лицом, белым, как бумага. Джой, заметив наш испуг, крикнул с лукавой усмешкой:

- Проклятье! Почему вы не позволяете, капитан, бедному кучеру заработать пении? Полно, молодой человек, полезайте! Я капитана не боюсь.