Приключения Родрика Рэндома

Размышляя об этом происшествии, я не мог убедить себя в том, что подвергся нападению обыкновенного грабителя, ибо несвойственно этим людям убивать того, кого они грабят, особенно в тех случаях, когда они не встречают никакого сопротивления; я же убедился, что мои деньги и все прочее, бывшее при мне (за исключением моего остова), осталось в целости. Отсюда я заключил, что либо меня приняли по ошибке за другого, либо я стал жертвой скрытой злобы тайного врага, а поскольку я не знал никого, кто бы имел хоть малейшие основания быть на меня в обиде, если не считать капитана О'Доннела и дочери моего хозяина, то мое подозрение пало на них, но я решил скрыть его, чтобы тем скорее получить подтверждение. С этой целью я часов в десять утра отправился домой в портшезе и, опираясь на носильщика, вошел в дом, где встретил в коридоре капитана, который, едва увидав меня, отпрянул и обнаружил явные признаки нечистой совести, каковые я мог объяснить изумлением при виде меня в таком состоянии. Хозяин, выслушав мой рассказ, выразил мне горячее сочувствие и соболезнование и, узнав, что раны мои неопасны, распорядился перенести меня наверх и уложить в постель, невзирая на противодействие своей жены, по мнению которой лучше было бы отправить меня в больницу, где уход за мной будет более тщательный. Погрузившись в размышления, я изыскивал способ отомстить сквайру О'Доннелу и его возлюбленной, почитая их виновниками моих злоключений, как вдруг в мою комнату вошла мисс (ее не было дома, когда я вернулся) и, посочувствовав мне в постигшей меня беде, спросила, не подозреваю ли я кого-нибудь в покушении на убийство. Тогда я устремил на нее пристальный взгляд и ответил: - Да.

Она не обнаружила никаких признаков замешательства и быстро сказала:

- В таком случае почему вы не требуете приказа об аресте? Это будетстоить безделицу. Если у вас нет денег, я вам дам взаймы.

Такая откровенность не только рассеяла подозрения, падавшие на нее, но и поколебала мою уверенность касательно капитана, и я решил добыть новые доказательства его виновности, прежде чем предпринимать что-либо для отмщения. Я поблагодарил ее за великодушное предложение, присовокупив, однако, что не имею возможности его принять, так как не намерен действовать опрометчиво; хотя я отчетливо разглядел, что напавший на меня был солдат, чья физиономия показалась мне знакомой, однако не могу с чистой совестью обвинить под присягой какое-нибудь определенное лицо, да если бы даже и мог, все равно преследование его судебным порядком не принесло бы пользы. Я прикинулся неуверенным, ибо опасался, как бы капитан, услыхав от нее, что я знаю, кто меня ранил, не нашел своевременным скрыться раньше, чем я буду в состоянии свести с ним счеты.

Через два дня я поднялся с постели и обрел силы, чтобы приняться за работу, так что мистер Лявман изловчился вести свое дело, не нанимая на мое место другого подручного. Прежде всего я попытался окончательно удостовериться, кто мой тайный враг, и с этой целью, проникнув в комнату О'Доннела, когда тот ушел из дому не в полной парадной форме, и осмотрев его шпагу, кончик которой был отломан, приложил к ране острие, найденное застрявшим в моем теле, и установил, что оно в точности подходит. Больше не было никаких оснований сомневаться, оставалось лишь измыслить план мести, поглощавший меня всецело на протяжении восьми дней и ночей. Иногда меня прельщала мысль напасть на него так же, как он напал на меня, и убить его на месте. Но честь моя восстала против такой расправы, ибо она была образцом жестокости и трусости, в чем не следовало ему подражать. Иной раз я тешился мыслями потребовать у него удовлетворения по всем правилам чести, но от этой затеи меня удержало соображение, что исход поединка неизвестен, а страдания, которые он причинил мне, не дают ему права на такое снисхождение. Наконец я решил избрать средний путь и свой замысел привел в исполнение следующим образом. Я заручился помощью Стрэпа и двух его знакомых, на которых он мог положиться; мы раздобыли все необходимое, чтобы перерядиться, и в воскресный вечер я поручил одному из сообщников, надевшему ливрею, передать капитану такое письмо:

"Сэр, если позволено мне судить по некоторым внешним признакам, вы не без приятности услышите, что мой муж уехал в Бегшот навестить больного и вернется не раньше, чем завтра вечером. А потому, коли вы имеете нечто мне предложить (как не раз можно было заключить по вашему обхождению), вы хорошо сделаете, воспользовавшись благоприятным случаем увидеть

вашу и т. д.".

Это письмо было подписано именем жены аптекаря, проживавшего в Челси, которая, как я слышал, завоевала восхищение О'Доннела.