Приключения Родрика Рэндома

— К дья… волу ваших та… та… тарских ха-анов! Я своб… своб… одный англи… ча… нин, имею три… три… ты… сячи в год, мне пле… в… в… ать на всех! Ч-чорт!

Челюсть его отвисла, глаза остановились, он громко икнул и упал на пол немой, как камбала. Мистер Фримен был от души рад его поражению, помог мне отнести его на кровать, где он остался на попечении слуг, а мы отправились по домам, поздравив друг друга с нашей удачей.

Глава LVII

Мисс Уильямс сообщает мне о благосклонном отношении Нарциссы к моей страстной любви. — Я умиротворяю сквайра. — Пишу моей властительнице. — Осчастливлен ее ответом. — Прошу у ее брата разрешения танцовать с ней на балу. — Получаю его согласие, а также и ее. — Наслаждаюсь беседой с ней. — Размышляю и прихожу в замешательство. — Имею честь быть ее кавалером на балу. — Мы заслуживаем похвалу известного нобльмена. — Он обнаруживает свою влюбленность в Нарциссу. — Я терзаюсь ревностью. — Я замечаю среди гостей Мелинду. — Сквайр пленен ее красотой. — Нарцисса в тревоге покидает бал

На следующее утро я встретился в обычном месте с мисс Уильямс, которая, к моей радости, сообщив о благодетельном для меня развитии любви ее госпожи, сделала меня счастливым, рассказав о разговоре с ней после того, как та вернулась вечером домой. Я едва мог поверить сему сообщению, когда она передала выражения, в каких Нарцисса отзывалась обо мне, настолько они были проникнуты чувством и превосходили самые пылкие мои надежды; мне приятно было также слышать, что Нарциссе пришлось по душе мое обращение с ее братцем после ее ухода.

Я пришел в восторг от таких волнующих известий и презентовал вестнице кольцо в знак моей благодарности, но мисс Уильямс была выше корыстных соображений и отказалась принять подарок, выразив свое недовольство и сказав, что она немало огорчена, видя, насколько я низкого о ней мнения. Я оправдывался, объясняя свой поступок, и заверил ее в моем уважении, обещав следовать ее указаниям во всем этом деле, которое так было мне дорого, что покой моей жизни зависел от его исхода.

Поскольку я пылко желал второго свидания, когда я смог бы изливаться в любви, не опасаясь помехи, а быть может, и получить какой-нибудь нежный залог ответной любви от королевы моих желаний, я упрашивал мисс Уильямс помочь мне в устройстве этого свидания; но она сказала, что Нарцисса не склонна к слишком поспешной уступчивости и я поступлю правильно, если стану поддерживать знакомство с ее братом, которое даст мне немало возможностей преодолеть сдержанность, каковую моя владычица полагает необходимым проявлять в раннюю пору нашей любви. Тут же она обещала, что сообщит своей госпоже, как я, суля подарки, убеждал ее (мисс Уильямс) передать ей мое письмо, от чего она отказалась, пока не получит разрешения Нарциссы; она прибавила, что не сомневается таким путем открыть между нами переписку, которая может послужить вступлением к более близким отношениям.

Я одобрил ее совет и, назначив встречу на следующий день, ушел озабоченный размышлениями о том, как найти способ помириться со сквайром, который, должно быть, почел себя обиженным моей уловкой. Я посоветовался об этом с Фрименом, и тот, зная нрав охотника на лисиц, сказал, что нет другого способа его утихомирить, кроме как пожертвовать одну ночь для состязания с ним в выпивке. Ради моей страстной любви я вынужден был согласиться на такой способ и решил устроить попойку у себя, чтобы избежать опасности попасть на глаза Нарциссы в состоянии скотского опьянения.

Мистер Фримен, который должен был принять участие в попойке, отправился, по моей просьбе, к сквайру пригласить его, а я остался дома, чтобы приготовить все для приема гостей. Мое приглашение было принято, вечером пришли мои гости, и сквайр заявил мне, что на своем веку он выпил бочки вина, но никто никогда так над ним не подшучивал, как подшутил я вчера вечером. Я обещал искупить грех и, приказав подать каждому бутылку, начал состязание с тоста за здоровье Нарциссы. Тост был поддержан с большой охотой, вино начало производить свое действие, веселье наше становилось все шумнее и шумнее, и когда у меня с Фрименом, привыкшим к слабому французскому кларету, чувства были еще в полном порядке, сквайр был уже укрощен и доставлен домой мертвецки пьяным.

На следующее утро, как обычно, меня посетила моя милая и заботливая наперсница, сообщившая мне, что она получила разрешение своей госпожи передать ей мое письмо; я незамедлительно взял перо и, подчиняясь велениям моей страсти, написал так: