Приключения Родрика Рэндома

Я вернулся невредимый и передал поручение доктору, который решительно отказался покинуть пост, предписанный ему его инструкциями, после чего Морган, завидуя, должно быть, мне, показавшему себя храбрецом, взялся за это дело и с большим бесстрашием поднялся наверх. Капитан, натолкнувшись на упрямство лекаря, дал себя перевязать и поклялся, что посадит Макшейна под арест, как только закончится бой.

Глава XXXIII

В стенах сделан пролом, наши солдаты идут на приступ и занимают форты без сопротивления. — Наши моряки одновременно захватывают все другие укрепления у Бокка Чика и овладевают гаванью — Добрые последствия этого успеха — Мы продвигаемся ближе к городу — Находим покинутыми два форта и канал, заблокированный затопленными судами, который, однако, нам удается очистить — Высаживаем солдат у Ла-Кинта — Преодолеваем сопротивление отряда милиции — Атакуем крепость Сен-Лазар и отступаем с большими потерями — Остатки наших войск вновь погружаются на суда — Попытка адмирала взять город — Описывается организация экспедиции

После четырехчасового обстрела крепости мы все получили приказ высучить якорные цепи и отойти; но на следующий день сражение возобновилось и продолжалось с утра до полудня, когда вражеский огонь из Бокка Чика стал ослабевать и к вечеру затих.

В крепостной стене был сделан нашей береговой батареей пролом, достаточный для того, чтобы пропустить среднего размера павиана, если бы тот нашел способ добраться до него; и наш генерал положил итти на приступ этой ночью и приказал для этой цели послать отряд. Провидение было дружески к нам расположено и вселило в сердца испанцев решение покинуть укрепления, которые разумные люди могли бы удерживать до дня страшного суда против всех сил, какими мы располагали для атаки.

А в то время, когда наши солдаты захватили без сопротивления вражеский вал, та же удача пришла на помощь нашим морякам, овладевшим фортом Сен-Джозеф, батареями на фашинах и одним испанским военным кораблем; три другие корабля были подожжены либо затоплены врагом, чтобы они не попали нам в руки.

Взятие этих фортов, на силу которых испанцы главным образом полагались, утвердило наше господство над внешней гаванью и вселило в нас великую радость, так как мы рассчитывали, что встретим лишь слабое — а то и никакого, — сопротивление со стороны города; и если бы несколько крупных наших кораблей подошло незамедлительно, прежде чем испанцы оправились от смятения и отчаяния, вызванного нашим неожиданным успехом, вполне возможно, что мы закончили бы все дело к полному нашему удовлетворению без дальнейшего кровопролития. Но этот шаг наши герои почитали варварским оскорблением врага, попавшего в беду, и дали ему передышку, какую он пожелал, чтобы собраться с силами.

Тем временем Макшейн, воспользовавшись этим всеобщим ликованием, явился к нашему капитану и защищался столь успешно, что восстановил себя в его добром мнении; что до Крэмпли, то ничего достопримечательного больше не было в его обхождении со мной во время боя. Но из всех последствий победы самым благодетельным было изобилие пресной воды после того, как мы страдали в течение пяти недель на казначейском рационе в одну кварту per diem[59] на каждого в жаркой зоне, где солнце стояло над головой и тело столько теряло влаги, что и галлон жидкости едва ли мог возместить утраченное в течение суток. Надо принять во внимание в особенности то, что наша еда состояла из гнилой солонины, которую матросы называли ирландской клячей, соленой свинины из Новой Англии^{52}, не походившей ни на рыбу, ни на мясо, но по вкусу напоминавшей и то и другое, сухарей того же происхождения, двигавшихся, как часовой механизм, по собственному побуждению, благодаря мириадам обитавших в них червей, а также масла, выдаваемого полупинтами и похожего на присоленную колесную мазь. Вместо слабого пива, каждый получал утром три порции по полквартерна^{53} рома или бренди, разбавленного водой, но без сахара или плодов для улучшения вкуса, почему матросы весьма удачно назвали эту смесь «Нужда».

Такое ограничение провизии и воды отнюдь не было вызвано нехваткой их на борту, ибо в то время на корабле пресной воды было вполне достаточно для полугодового плавания при ежедневном рационе в полгаллона на каждого; но этот пост, мне кажется, был наложен на команду корабля как эпитимия за ее грехи либо с целью замучить ее, вызвав презрение к жизни, чтобы она стала отважной и не считалась ни с какой опасностью.

Сколь бесхитростно рассуждают те люди, которые приписывают высокую смертность среди нас дурной провизии и недостатку воды! Или утверждают, что много драгоценных жизней можно было спасти, назначив бесполезные транспорты для доставки армии и флоту свежих запасов, морских черепах, фруктов и другого провианта с Ямайки и соседних островов!

Но ведь те, кто умер, нужно надеяться, отправились в лучший мир, и тем легче было прокормить тех, кто выжил!