Приключения русского дебютанта

Сурок вздохнул всей своей широкой грудью, сделал внушительный глоток из фляжки с водкой, после чего вынул из кармана ветровки две пушистые игральные кости, которые прежде болтались на зеркале заднего вида его БМВ, тычась друг в друга, словно игривые щенки. Он потер их друг о друга, будто хотел высечь искру для еще одного костра, потом уткнулся в них носом, предавшись грусти. Спустя несколько минут Сурок выпрямился, улыбнулся, закрыл глаза и швырнул оба кубика в огонь.

Во время действа в зале и в лесу любопытные натуры, оглянувшись, могли заметить симпатичного господина средних лет с бейджиком гостя корпорации «ПраваИнвест»; он держался в сторонке от сборища и что-то черкал в блокнотике. В белой рубашке и вельветовой жилетке, с добродушным, мечтательным выражением лица он казался вполне безобидным. Но вопреки тому, что организация строго следовала аксиоме «безобидным место в больнице», никто не посмел приблизиться к этому странному человеку с обликом профессора, жевавшему кончик ручки и улыбавшемуся неизвестно чему. Это был не просто безобидный человек. Это был Франтишек.

Происходящее произвело на него впечатление.

— Блестяще! — сказал он Владимиру, уводя его от опушки к разбитому пригородному шоссе, где ждал Ян с машиной. — Ты истинный человек эпохи постмодерна, приятель. Костер, соревновательное саморазоблачение… Ты одновременно и клоун, и распорядитель на манеже, здорово! И спасибо, что помог мне избавиться от инфернальных ветровок.

— Ах, — Владимир прижал стиснутые ладони к груди, — ты и не представляешь, как мне повезло, что я встретил тебя, Франтишек. Раньше я плутал вслепую. Четыре месяца я трудился над этой идиотской пирамидой, а добился лишь жалкой четверти миллиона от какого-то тупого канадца.

Ян распахнул дверцу машины, и друзья забрались на теплое заднее сиденье.

— Ну, ситуация вскоре изменится, молодой человек, — заверил Франтишек. — У меня есть только одна маленькая проблема…

— Проблема? У тебя?

— Да. Дело в том, что у меня бывают видения.

— Видения… — повторил Владимир. — Могу порекомендовать врача в Штатах…

— Нет-нет, — засмеялся Франтишек — У меня хорошие видения! Прошлой ночью, например, я видел сон… местный Дворец съездов, арендованный для фуршета с икрой… рекламный фильм о «ПраваИнвесте» на экране огромных размеров… А к утру мне уже приснились двадцать таких фуршетов по пятьсот гостей на каждом. Десять тысяч англоязычных гостей, приблизительно треть нынешней иноземной популяции в Праве. И у всех есть мамы и папы в более удачливых странах. И все поголовно — потенциальные инвесторы.

— Ага, — кивнул Владимир. — Мне такие чудеса тоже мерещатся, но я не совсем понимаю, как профинансировать фильм.

— К твоему счастью, — ответил Франтишек, — у меня есть друзья в нашей обширной национальной киноиндустрии, которая сейчас простаивает без дела. Далее, мой дружбан Житомир заправляет гигантским конференц-залом в Гораграде. Что до икры, ну, тут, по-моему, тебе и карты в руки.

— Без проблем!

И Владимир поведал Франтишеку о бесперебойной международной контрабанде икры, которую наладили люди Сурка. Пока он разглашал темные, сочные подробности, погода за окном проявляла непостоянство — то забавлялась с палитрой из младенчески розовых облачков, то очищала холст, дабы обрушить на приближавшийся Золотой город ослепительное солнце. Каждое затемнение и каждый просвет только усиливали возбуждение Владимира: все предвещало скорые перемены.

— Господи! — воскликнул он. — По-моему, нам пора за дело!

— Нет, подожди, — перебил Франтишек. — На этом мои видения не закончились. Я вижу много больше. Я вижу, как мы покупаем промышленное предприятие. Из тех, что пришли в упадок, разумеется.

— Я видел нечто подобное на окраине города, — вспомнил Владимир. — «Футур-Тек 2000». Выглядел он так, будто пришел в упадок лет сто назад.

— Да-да, мой кузен Станко купил часть «Футур-Тека». Химический завод, который не только развалился век назад, но и взорвался в прошлом году. То, что надо. Я должен пригласить Станко на ужин. Но я вижу еще кое-что. Вижу ночной клуб, о котором мы говорили…

— Я его тоже вижу, — подхватил Владимир. — Мы назовем его «Зона превращений» из почтения к Кафке и его умению завораживать экспатриантов. А «зона» — нынче модное словцо.

— Я слышу драм-н-бейс. Вижу мягкую, уютную, высоколобую разновидность проституции. И что-то чую носом. Кокаин?

— Лучше, — ответил Владимир. — У меня на примете новый революционный наркотик — лошадиный транквилизатор, который мы можем получать в немереных количествах от одного французского ветеринара.

— Владимир!

— Что? Лошадиный транквилизатор — это слишком вульгарно?

— Нет, нет… — Глаза Франтишека были по-прежнему закрыты; на лбу от высоких замыслов вздулись вены. — Я вижу наши акции на франкфуртской бирже!

— Боже мой! — воскликнул Владимир по-русски.

— Я вижу фондовые рынки.

— Господи помилуй.