Приключения русского художника. Биография Бориса Анрепа

Для Бориса жизнь в Лондоне была отнюдь не скучной. В районе Хэмпстед[26] под крышей одного паба у Генри Лэма была мастерская, выходящая окнами на пруд в долине Хит и состоящая из нескольких комнат, где Борис тоже некоторое время работал, хотя, в отличие от Лэма, никогда не ночевал. Случалось, Дорелия Джон, устав от сексуальной и алкогольной невоздержанности мужа, приезжала к Лэму, чтобы утешиться и отомстить. Однажды, когда она покидала мастерскую, Борис предложил проводить ее домой в Челси, поскольку сам возвращался туда же, к себе на Полтонз-сквер. Они наняли двухколесный экипаж и, проехав десять или более миль на юг, добрались до Мэллорд-стрит уже поздно ночью. Борис остановил кучера, они вышли и сразу же столкнулись с Джоном, который, увидев свою жену в сопровождении Бориса, недолго думая, набросился на того с кулаками. Борис ответил ударом на удар, и началась отчаянная потасовка. Дорелия поспешила вмешаться, пытаясь убедить Джона, что Борис всего лишь провожал ее домой. С улыбкой она взяла мужа под руку одной рукой, Бориса – другой, и они, радостные, все вместе вошли в дом, где Огастес уговорил Бориса распить бутылочку вина. Эта драка, наверное, послужила источником слухов о том, что Анреп – единственный человек в Лондоне, который может дать отпор Джону.

Литтон Стрэчи, безусловно, слушал эту историю с чрезвычайным интересом, как и другие истории о ночных богемных сборищах в мастерской на Мэллорд-стрит, в которых Борис принимал самое активное участие.

Пока Борис старался занять подобающее место среди людей своей профессии, Хелен и Юния жили в парижской студии, волей-неволей довольствуясь компанией друг друга. Борис бывал в Париже только наездами. Хелен пишет, что во время одного бурного семейного воссоединения в ноябре 1913 года она зачала второго ребенка.

Казалась неизбежной война с Германией, поэтому Хелен перебралась из Парижа в Экиен, деревню на северном берегу Франции, неподалеку от Булони. Вероятно, ей, кроме всего прочего, хотелось укрыться от упреков матери, поскольку Луиза Мейтленд наверняка была в негодовании от этой второй безответственной беременности. Но что еще важнее, Борис мог приезжать к ней, пересекая Ла-Манш, на выходные дни.

Экиен – это рыбачья деревушка, где в 1907 году некоторое время прожил Огастес Джон, увлеченно писавший рыбачек. Дорелия же с четырьмя детьми устраивались среди песчаных дюн, по которым, как заметил Джон, детям было удобно и безопасно ползать. Берег за деревней был каменистый и крутой, с широкой полосой песчаного пляжа, усеянного ракушками, к западу поднимались дюны. Возможно, рекомендация Джона как раз и повлияла на выбор Дорелией этого чудесного места.

Десятого июля 1914 года в фермерском доме, где Хелен жила с дочерью Анастасией, родился сын Игорь-Ярослав. Борис, обнаруживая совершеннейшую эгоистичность и невнимание к женщине, живущей с новорожденным младенцем и полуторагодовалой дочерью в убогой обстановке французской фермы, прислал ей письмо с описаниями своей лондонской светской жизни[27]: