Приключения Саламуры

Словом, горожане были полны Хиларио Буэрой. Но мы-то с вами знаем: в Страну поэтов приехал вовсе не Хиларио Буэра. Прославленный стихотворец по-прежнему находился у себя на родине и всё казнил себя за то, что сжёг двадцать три стихотворения, написанные за одну ночь.

Впрочем, давайте наберёмся терпения и не будем забегать вперёд. Нас ждут ещё тысячи неожиданностей.

Беседа на веранде

Саламура за Агамемнон Лобан мирно беседовали на веранде, которая смотрела на новый район города поэтов. Этот район совершенно не был похож на старый. В старом районе всё: фонтаны, здания, беседки, деревья и даже цветы на газонах — имело овальную форму. Дома же являли собой типичные образцы архитектурных излишеств. В новых кварталах вы не увидели бы такого обилия цветов, а дома тут, казалось, состояли из одних углов.

— И скульпторы порадовали нас своим мастерством, — сказал Агамемнон Лобан. — Посмотрите на ту статую, что правее серого дома, она называется «Мечта поэта».

Саламура никак не мог понять, почему эта белая бесформенная глыба названа «Мечтой поэта».

— Надеюсь, вы надолго приехали к нам.

— Я не приехал, просто шёл мимо и решил заглянуть в ваш город.

— Куда вы, если не секрет, держите путь?

— И сам толком не знаю. Я ищу пропавшего друга.

— Ага, понятно… Мне известно, какое вы перенесли горе.

Саламура удивился:

«Откуда он может знать о моём горе?»

— Я как поэт сочувствую вам. Шутка ли, сжечь двадцать семь стихотворений. Да это варварство, как только у них рука поднялась па такое.

— Двадцать семь стихотворений? — удивился Саламура.

— Извините, я точно не помню, может, меньше?

— Не понимаю, о чём вы говорите?

— То есть как, уважаемый Хиларио Буэра?!

Оказывается, и Агамемнон Лобан принял нашего пастушка за известного поэта Буэру.

— Я не Хиларио Буэра, я Саламура.

Агамемнон лукаво улыбнулся.

— Не надо, дорогой, я вас узнал с первого взгляда. Разве не вашему перу принадлежат двадцать три сонета о повелительнице светлячков?

— Повелительница светлячков?!

— Да, да, та самая девочка в платье из лепестков лютика.

— Байя! Где она? — побледнел Саламура.

— Как, вы не знаете, уважаемый Хиларио Буэра, что повелительница светлячков уже в стране Сноготок, у принца?

— Какой ещё Хиларио Буэра, говорю вам, я Саламура, пастух божьих коровок! Вы лучше объясните мне, что это за страна Сноготок и как её найти.

— Так вы не поэт?

— Ох, какой вы непонятливый! Говорю же вам, никакой я не поэт!

— Значит, я ошибся?

— Не терзайте меня, скажите, где находится Сноготок.

— Видите ли, я слыхал, что Сноготок — это страна карликов, а где её искать, я сам не знаю.

Вечер одного стихотворения

Саламура выбежал на улицу. Собравшиеся на площади поэты были страшно удивлены: Агамемнон отпустил именитого гостя! Они уже привыкли видеть входящих к Лобану иностранцев, но чтобы кто-нибудь так быстро выходил из его дома, да ещё и трезвым, — такого не бывало.

— Друзья, знаменитый Хиларио Буэра чем-то встревожен. Нам выпало счастье обласкать его! — воскликнул поэт Парфенон. — Так устроим ему достойную встречу.

Соберёмся в клубе. Первым выступлю я. Затем со словом приветствия обратится к гостю Чичерон. Школьницы поднесут уважаемому поэту цветы. Устроим вечер родного стихотворения. И себя покажем, и гостя послушаем. Слова Парфенона пришлись всем по душе.

— За дело, товарищи, — заключил старый поэт.

Собравшиеся разбились на две инициативные группы. Первая помчалась в клуб, чтобы приготовить зал, а вторая направилась к Саламуре, который стоял посреди улицы, не зная, куда ему податься.

— Господин Хиларио Буэра, — обратился к пастушку самый старый поэт. — Местные служители муз приглашают вас в клуб. Пожалуйте с нами.

— Я… я… — Саламура хотел сказать, что никакой он не Буэра, но поэты тесно обступили его и увлекли в клуб. По дороге мнимого Буэру забросали вопросами:

— Как вам понравился наш город?

— Есть ли в мире страна красивее нашей?

— Кого вы считаете величайшим поэтом современности?

— Кого из наших поэтов вы читали?

— Ваше мнение о стихах Агамемнона Лобана?

«И чего они пристали ко мне, — думал Саламура, — присосались, как пиявки. Лучше бы сказали, где находится страна Сноготок, и я помчался бы к Байе».

Клуб был переполнен поэтами. На сцене за длинным столом сидело несколько человек. Когда Саламура вошёл в зал, все, словно по команде, вскочили на ноги и устроили овацию. Кто-то выкрикнул:

— Да здравствует славный Хиларио Буэра!

— Да здравствует! — подхватил весь зал.

Парфенон поднял руку — мол, успокойтесь, и посмотрел на Саламуру, которого уже усадили в высокое, украшенное цветами кресло.

— Господа! — обратился к присутствующим Парфенон. — Нашу страну посетил великий поэт Хиларио Буэра.

Саламура опять попытался возразить: дескать, он не Хиларио и пришёл в этот город в поисках Байи, он даже привстал от волнения. Поэты приняли этот порыв Саламуры за выражение признательности, и с новой силой грянула овация.

— Садитесь, не беспокойтесь, — расплываясь в улыбке, сказал Парфенон. И сразу же приступил к торжественной части.