Приключения Саламуры

— Я же предупредил тебя, что здесь работают, — грозно прорычал Агамемнон, снова открывая дверь.

— Извините, но мне надо видеть госпожу Фринту.

— Боже, сколько раз я должен повторять вам: госпожа Фринта в салоне красоты.

— Вы мне не говорили… Я не расслышал… — извинялся Саламура. — А где находится этот салон?

— Здесь, рядом. Только улицу перейти.

Саламура помчался к салону.

Фринта сидела в приёмной и ждала своей очереди на приём к профессору. Она собиралась делать пластическую операцию. Саламура подошёл к Фринте и учтиво спросил:

— Не будете ли вы любезны объяснить мне, как добраться до страны Сноготок?

— Сноготок моя родина, — оживилась Фринта. — Мой отец там первый министр. Самый первый! Да-да, он первый министр, а я его дочь. Если вы будете в тех краях, непременно повидайте его, расскажите, что встретились со мной, и он вас щедро наградит. Скажите, что я чувствую себя прекрасно, хотя немного и устала. Шутка ли, столько путешествовать! Но я всё же счастлива. Когда вы будете…

— Я не знаю дороги, — потеряв всякое терпение, прервал её болтовню Саламура.

— Ах, вы не знаете дорогу? И я не знаю, — развела руками Фринта. — О, мы с Хиларио повидали такое множество стран, что я даже названия их позабыла. Ах как это интересно! Скажу вам по секрету, я и сама не нашла бы сейчас дорогу в родной Сноготок. Но я ох как довольна путешествием, просто счастлива! Передайте моему отцу, он наш первый министр и примет вас радушно, особенно если вы скажете, что встретили меня… Ах!.. Да, о чём я говорила?..

— О стране Сноготок, — напомнил ей Саламура и, испугавшись нового извержения словоохотливости Фринты, спросил: — А о повелительнице светлячков вы ничего не слыхали?

— Ну как же, как же! Её привели во дворец короля. Ах, я вас сейчас насмешу. Кто-то пустил слух, будто эта девчонка — царица светлячков. На самом же деле она оказалась простой пастушкой. Вот уж потешились. А знаете, я тоже была повелительницей светлячков, правда, всего одну ночь. И должна вам признаться, ничего в этом приятного не нашла…

Но Саламура уже не слушал Фринту. Он выскочил из салона и рванулся вперёд, словно за ним гнались все охи и ахи Фринты, и пошёл на восток, как сказал ему старый поэт.

Требование освободить футболиста

Чаша терпения болельщиков переполнилась. Первое время жители Сноготка ещё как-то мирились с перебоями в футбольном календаре.

И рассуждали примерно так. Подножка, мол, хоть и без вины, а всё же виноват: сломал стекло и причинил ущерб красе и гордости нашего первого министра — его носу.

Но дни складывались в недели, а стадион всё пустовал. Жители Сноготка зароптали. Уж очень они любили футбол. И конечно же, обожали своего единственного, непревзойдённого мастера кожаного мяча.

Если вы сомневаетесь, прочитайте прошения, составленные мудрым Акти-Лу по просьбе болельщиков. Бородавка не отвечал болельщикам ни на одно из прощений.

В ярости он каждый раз так чихал, что птицы в дворцовом саду, словно спелые плоды, падали с деревьев на землю.

— Таким путём мы ничего не добьёмся, — сказал болельщикам кузнец. — Пробил час решительных действий. Все, кто искренне любит футбол, пойдёте со мной.

— Куда? — спросили истинные почитатели футбола.

— Во дворец. К первому министру! Мы не можем жить без футбола, значит, Бородавка должен освободить Подножку.

— Ура! — закричали болельщики.

— Пошли. Нельзя терять ни минуты! — встал кузнец и хлопнул молотом по наковальне.

Вы, наверное, уже догадались, что тайное собрание заговорщиков происходило в кузнице.

— Не понимаю, какая необходимость идти всем вместе, — сказал Цомизелия, отец прославленного поэта Хиларио Буэры.

Надо сказать, что тестодел при одном только упоминании имени первого министра дрожал, как осиновый лист. Каждый вечер после похищения Буэрой Фринты он прощался с женой и ждал — вот сейчас придут и заберут его в тюрьму.

— Конечно, всем идти не стоит, — поддержал Цомизелия парикмахер.

— Трусы вы! — отрезал кузнец, яростно раздувая мехи. Кузница наполнилась пеплом.

— А футбол смотреть хотите?

— Хотим! — в один голос ответили болельщики.

— Тогда надо идти во дворец.

Болельщики разбежались по кузнице. Одни сделали вид, что стряхивают с одежды пепел, другие притворились кашляющими, третьи усиленно тёрли глаза.

— Один я не пойду, — заявил кузнец. — Это не имеет смысла. Кто болеет за судьбы нашего футбола, пойдёт со мной. Ну, а если струсите, на весь мир раструблю о вашем позорном бегстве.

Между нами говоря, жители Сноготка не отличались храбростью, зато гордости у них было хоть отбавляй. А кузнец не любил шутить. Он и вправду мог покрыть их имена позором. Как-то сам собой у болельщиков прошёл кашель, перестали гореть глаза да и с одежды улетучился пепел. Кузнец вышел на улицу и пошёл, не оглядываясь, назад. А когда оглянулся, то увидел, что болельщики, правда, нехотя, но следовали за ним.

— Выше головы, твёрже шаг, — ободрял их кузнец.

Ряды болельщиков футбола сомкнулись, шаг стал уверенней.

Зуботычина — телохранитель Бородавки