Приключения Сони в картинной галерее

Учительница сама была готова разрыдаться: надо же, такое происшествие, а родителей школьницы рядом нет! Маусы, вроде, люди адекватные, но кто знает, как себя поведут и что предъявят классному руководителю и школе.

– Конечно, это я. Кто же ещё, горе ты моё. Тебе плохо? Где болит?

– А… Я… Со мной всё в порядке. А как вы? Все вернулись? Никто не остался неподвижной статуей?

– Что она несёт? – воскликнул Рома Алиев.

– Ничего, она просто ещё не пришла в себя, – сказала Ирина Сергеевна. – Я все же позвоню в Скор…

– Что случилось? – перебил экскурсовода бодрый мужской голос. Соне он показался знакомым.

Толпа расступилась, и над Соней, чувствующей себя сейчас мешком с картошкой, склонился… Адри! Он жив! Он выбрался! Какое счастье!

Она уже собиралась сказать это вслух, как вдруг поняла, что он смотрит на неё, как смотрел бы на любую другую незнакомую девочку. Этот взгляд встревожил Соню. Что всё-таки произошло в дурацком лабиринте после того, как картина вытолкнула её в привычный мир людей, а Адри пошёл в обратный путь спасать коварную маленькую обманщицу?

– Что с девочкой? – повторил Адри, присаживаясь на корточки рядом с Соней.

Да, в его взгляде была тревога. Но этот человек явно видел Соню впервые.

– Потеряла сознание, – пожала плечами Ирина Сергеевна.

– И какую-то фигню несёт, – добавил Рома Алиев.

Соня хотела запротестовать, сказать, что вовсе это не «фигня», но Адри уже поднялся и крикнул в толпу:

– Олечка, дай, пожалуйста, шоколадку – ту, которую ты мне подарила!

Толпа снова расступилась, к Адри подошла девочка, примерно Сониного возраста, тоненькая, белокурая, похожая на фею. На ней было бордовое платье, на груди вышита большая синяя лилия. Золотые кудрявые локоны рассыпались по плечам. С бледного круглого личика на Соню с любопытством уставились огромные, тёмно-зелёные глаза, серьёзные и глубокие.

Атлантида! Это была она, Соня не сомневалась. Но как? «Разве не должна была её душа успокоиться после сожжения картины? – в смятении думала она. – Или… Адри смог её вытащить? Но почему ей теперь не пять лет, она выглядит на все 12? Почему он называет её Олей?

– Вот, пап, держи, – девочка протянула Адри шоколадку.

«Папа?» – Соня вытаращира глаза и стала похожа на испуганного совёнка.

– Возьми, девочка, – Адри тронул Соню за плечо и вручил шоколадку. – Съешь, полегчает.

– Папа! – с возмущением воскликнула Атлантида. – Я же тебе её покупала!

Соня потянулась было к лакомству, но отдёрнула руку. Диалог папы с дочкой продолжался:

– Олечка, девочке сейчас она нужнее. Видишь, ей нехорошо. Я искренне благодарен, что ты подарила мне эту шоколадку именно сегодня.

Оля надулась, словно ей было не двенадцать, а только пять, и хмуро, по-взрослому серьёзно взглянула на Соню.

– Ладно, – сказала она, – слушай, а мы с тобой нигде не встречались? Лицо вроде знакомое, а вспомнить не могу.

Да, Атлантида-Оля сильно изменилась с тех пор, как Соня её видела, маленькую, истекающую краской, на полу в разрушающейся галерее. Теперь она была высокой, холодной и серьёзной, «Стервочкой как была, так и осталась» – думала Соня, понимая, что эта новая Атлантида, которая была почему-то дочерью Адри Олей, ей не нравится ещё больше, чем прежняя мелкая Оля-Атлантида.

– Нет, – сухо ответила Соня. Ты ошиблась. Мы нигде не встречались.

– Прошу прощения, – так же сухо ответила Атлантида.

Глаза её сощурились. Да, пусть она ничего не помнит, но, похоже, и у неё к Соне осталась стойкая неприязнь.

– Попробуй шоколад, – вмешался Адри, не заметив странного поведения девочек. – Тебе станет лучше.

Сначала Соня хотела отказаться, но потом всё же взяла протянутую плитку, потому что чувствовала себя действительно неважно, развернув, отломила самый краешек, остальное вернула Адри.

– Ну, как знаешь,– пожал плечами тот.

***

Маршрутка снова тряслась, подпрыгивая на кочках, скопление которых называлось здесь дорОгой. Кочки бежали назад к музею Звездочеева, а маршрутка стремилась вперёд к повороту на Орёл, где лежал нормальный ровный асфальт.

Уже проехали и заставу, и каменные буквы ОРЁЛ – ГОРОД ПЕРВОГО САЛЮТА». Соне повезло ехать сидя, да ещё и у окна, да ещё и не заклеенного плакатом. И сумку на её голову никто не пытался поставить, никто не думал опираться о её макушку локтями. Перед глазами быстро разворачивался уже виденный сегодня заоконный пейзаж, только в обратном направлении. Но Соня его не видела, погружённая в свои мысли.

«Они оба забыли обо всём, – думала она. Адри совершенно меня не помнит. Атлантида повзрослела на семь лет. Ровно столько прошло после её смерти. Она тоже меня не помнит, нет, не делает вид, а действительно, не помнит. И думает, что она – Оля, дочь директора музея. Но почему же я ничего не забыла? Потому что выбралась первой? Абсурд. Из-за оберега?» – она приложила к груди руку и почувствовала, как холодит кожу под маленьким твёрдым бугорком.