Приключения среди муравьев. Путешествие по земному шару с триллионами суперорганизмов

Как оказалось, муравьи-кочевники подтверждают такую точку зрения на группу. У рабочих ничтожно мало свободы для блуждания вдали от собратьев и оставленных ими любых свежих химических сообщений; сверхорганизм никогда не отсылает никуда одинокие частицы, но толпы рабочих действуют почти как осязаемый придаток, который через постоянный поток муравьев остается прикрепленным к основному телу. Некоторые ученые указывают на другие аспекты жизни кочевых муравьев, как, например, на их способность группами ловить или доставлять добычу в гнездо, но данный аспект их поведения – как именно они фуражируют, а не то, что они делают, найдя еду, – и есть особенность, отличающая муравьев-кочевников от прочих видов.

Моей целью стало определить, используют ли муравьи-мародеры подход муравьев-кочевников к охоте. В Индии я документировал передвижения огромных батальонов, где рабочих насчитывалось десятки тысяч. Но такие детали, как то, полагаются ли рейды на данные разведчиков, были трудны для постижения во время иссушающей до костей жары, которую я перенес на себе и которая вынуждала муравьев скрытно сидеть под землей. Мне еще предстояло продолжить изучение муравьев-мародеров в Юго-Восточной Азии, где этот вид широко распространен.

Раджарам Денгоди, мечтательно улыбаясь и пощипывая гитару, проводил меня на автобус до Бангалора. Когда я поднимался по ступенькам, владелец лавки, где я покупал карамель, подбежал и с энтузиазмом потряс мою руку. Его бизнес пошел в гору, лавка украсилась свежей краской и причудливым плакатом индийского божества Ганеши. Я задался вопросом, какое количество именно моих денег пошло на субсидирование нового, аккуратно написанного ламинированного знака: ДРУЖЕСТВЕННЫЙ МЕГАСУПЕРМАРКЕТ.

Как охотиться подобно муравью-кочевнику

Годом позже я оказался в индонезийской провинции Ириан-Джая, где сушь Южной Индии была уже давно в прошлом. В горах Циклопа дождь случался так часто и было так душно, что я чувствовал себя, как будто оказался в миске горячего супа. Моему курчавому проводнику Асабу приходилось орать его традиционный вопрос, перекрывая рев воды, лупящей по листве: Sudah cukup? («Хватит уже?») За сильным дождем я едва мог видеть автомат, висящий у него на плече, – для защиты от партизан, как сказал он мне.

Ливень не прекращался два дня. Я спал в сырой одежде. Моя камера, хотя и запечатанная в пластиковый пакет, каким-то образом промокла. Я часто был по пояс в грязи, что как минимум затрудняло поиск муравьев. Те несколько экземпляров, которые я умудрился собрать, были смыты посреди ночи вместе с большинством моих туалетных принадлежностей. К счастью, прочие мои приключения в Юго-Восточной Азии были гораздо приятнее и продуктивнее.

Я отправился в Ириан-Джая из Сингапура, где провел два года. В Индии на диете из риса и карамели вес моего шестифутового скелета упал до 62 килограммов; с тех пор я набрал обратно 9 килограммов, в основном за время, проведенное в Сингапуре. Было трудно сопротивляться такой безупречной и упорядоченной стране, где жевательная резинка вне закона, и так следящей за модой, что, когда Straits Times объявила, мол, в Париже теперь вместо белого и красного носят черное, все девушки через неделю были в черном. Более того, для любого студенческого бюджета Сингапур был сбывшейся мечтой: roti parata (тайские блинчики), жареный kway tiao, курица с рисом по-хайнаньски, куриная лапша и ice kachang (холодная красная фасоль) – вот лишь некоторые из блюд с лотков возле Орчард-роуд, где я был частым гостем. Более важным в научном отношении был Сингапурский университет; я часто обнаруживал себя потягивающим пиво с румяными профессорами-экспатриантами, чувствуя себя при этом персонажем романа Энтони Берджеса.

Я снял комнатку в высотном доме у китайской семьи, состав которой постоянно менялся. Каждый вечер я возвращался с охоты за муравьями в темную квартиру и пробирался на цыпочках мимо дюжины или больше спящих на полу, завернутых в одеяла людей. На рассвете меня будили мягкие кантонские голоса и аромат чая. Мы понятия не имели, что делать друг с другом: они со своей элегантной квартирой, в которой жили как в муравейнике, и я, самый грязный человек в Сингапуре, оставляющий след из муравьев, куда бы ни шел.