Приключения старосты

– Да какие куры, тетенька? – рассмеялась задорно девушка, отчего щеки еще больше раскраснелись. – Да и некогда мне пироги-то печь, сегодня ж праздник у Куликовых. Среднюю дочь сватать приедут. Богатый жених из дальних краев. Авось не один пожалует, а с друзьями. А богатство к богатству идет, денежка денежку любит. Может, я чем там пригожусь. Вот тогда и напекут пирогов – наешься, Павлина Куприяновна, от души! Уж я закачу пир на весь мир: с капустой, с луком жареным, с щавелем да ревенем, с картохой, – и опять давай смехом заливаться, алый поясок на талии туго затягивать, отчего дух перехватило и щеки аж свекольным цветом пошли.

– Щедра ты, девочка, спасибо за добрые слова, – кивнула староста. – Одно не пойму, ты-то на празднике причем, если ни богатства, ни денежек, ни положения, ничего у тебя нет.

Воротнула резко голову Шустра Щука и недобро на гостью посмотрела, улыбку на ходу теряя. Тяжелый взгляд у Аленки был, да не такие Павлина Куприяновна видывала. Поймала взгляд, как искру в сухой день, и залила своим потоком бурным, не отпуская, усмехаясь. Тут же девчонка на попятную пошла, опять рассмеялась своим привычным смехом, вроде разгоняя досаду мимолетную:

– Так ведь никто не знает, что я не богата. Да и для девицы, в особенности красавицы, – и опять к зеркалу повернулась, пальчиками губки щипая, чтоб алым налились цветом, – не так важно это. Чай, не на доме женятся или на пирогах.

– А на чем? – вставила быстро Павлина.

– На чем, на чем? – надула губки Шустра Щука, глаза закатывая, прикидывая ответ. – На фигуре! Вот на чем! Со мною любому жениху пройтись приятно будет, хочешь по деревне, хочешь по селу, а хочешь – по самой столице! Да мне под ноги принцы падали, если хотите знать, – покрутила сдобные бока с удовольствием Аленка и сама себе в зеркале удовлетворительно кивнула. Хороши бока-то, ничего не скажешь, лакомые.

– Это когда это в наших краях принцы хаживали? – не унималась староста.

– Эх, – махнула рукой Шустра Щука, – значит, будут хаживать, – глазом не моргнула Аленка на комментарий язвительный. – Не хочу я, словно рабыня какая, пироги мужу всю жизнь печь. Если надо будет – мы у Лидки купим. У нее они сладкие да пышные получаются.

– А чем же ты тогда заниматься станешь? – продолжала сидеть и расспрашивать староста, хотя видела, что девка уже нарядилась и шибко торопится, не знает, как выпроводить гостью навязчивую.

– Покамест не знаю, но я всегда себе дело найду. Унывать не привыкшая. Ты прости меня, Павлина Куприяновна, не подумай, что спроваживаю, что твои разговоры не важные для меня, да тороплюсь очень. Ждут меня подруги веселые да праздник честной, – и добродушно улыбнулась, на дверь косясь. – Потом придешь и все послушаю-выслушаю. Поговорим по душам…

– Ты, Алена, именно что спроваживаешь, – устало и грустно сказала мудрая женщина, вставая. – Расстроила ты меня, девушка, своим житьем-бытьем-поживанием, – и, остановившись в дверях, серьезно посмотрела на Шустру Щуку и по плечу погладила. – И мать твоя пустословая была, да Бог сжалился – мужа хорошего подарил, тот, словно якорем, ее прибил к стану родному, а то б понесло, как лист осенний, кружить. Она ж, как и ты, всегда за забор глядела, будто утка дикая. А ведь там хорошо, где нас нет…

И ушла, не оборачиваясь.

***

На следующий день, дела отложив, решила Павлина Куприяновна другую сиротку проведать с левого домика, Варвару, что в деревне Лебедкой прозвали. Высока была, хороша, с шеей тонкой, горделивой, лебединой.

Зашла в ее избушку и тоже вздохнула тяжело. Было убрано, да не душевно: темно, холодно и тоскливо. А Лебедка сидит на скамье, будто гостей не замечая, вся в чтение книги погруженная. А книг в доме – рой пчелиный!

– Здравствуй, Варвара. Пришла проведать тебя. Как живешь? Что делаешь? Никто не обижает? Всего ли хватает? – стала расспрашивать староста. Так и не дождавшись приглашения, уселась рядом на лавочку, что полна книгами стояла, пришлось переложить на стол. Лебедка даже не шелохнулась, только взгляд с букв на гостью перевела.

– Здравствуйте, Павлина Куприяновна. Хорошо живу, не хуже других. Спасибо за интерес.

– Что делаешь?

– Читаю… Учусь уму разуму из книг, что отец после смерти оставил мне в приданое. А книга – это разговор по душам с самим мудрецом, что ее изрек. В деревне-то не с кем толком поговорить: все телки да лапти. Вот они мне друзья, – вздыхала Варвара, поглаживая переплеты берестяные.

– Это ты верно говоришь, – соглашалась Павлина Куприяновна, – нету таких, как ты, в нашей деревне. А что ж ты целый день сидишь читаешь, совсем не развлекаешься? Как веселишься-то? Как отдыхаешь?

– Веселятся простаки, тетенька. Мудрецы себя не расплескивают. Время ценно, чтоб его тратить попусту.

– Тоже верно глаголешь, – кивала староста, посерьезнее в девицу всматриваясь. – Вчерась у Куликовых сватовство сладилось, гуляют второй день теперь. Говорят, жених богатый, друзей привез холостых с собой.