Приключения Тимы и Тёмы

Кирилл Быстров, будущий художник или пожарный,

Наташа Быстрова, будущая мать-героиня».

Пока подписей больше у нас нет: в нашем дворе мало ребят. Вот когда я пойду в школу, я соберу подписи и в своём классе, и в других классах… Главное — письмо есть, а подписаться — я знаю — согласятся все. Потому что все ребята хотят жить на земле, видеть солнце, купаться, играть, ходить в школу, собирать грибы, кататься на санках, читать книги и ничего не бояться…

Был уже конец августа. Мы с дедушкой пошли в магазин и купили мне школьную форму. Купили ранец и пенал.

— Хорошо тебе, Шанаюшка, — сказала Ольга, — в школу идёшь. А я, пока вырасту, старухой стану.

— А я — стариком, — сказал Тёма. — И пойдём мы с Ольгой, два старичка, в первый класс. Кхе-кхе-кхе, — закашлялся он.

— Ну что ты говоришь? — сказала бабушка. — Ты вон уже как вырос, — наверное, на будущий год и пойдёшь в школу.

— А какая у меня фамилия будет? — спросил Тёма.

— Шанаев, — сказал я, — какая же ещё?

— А можно… можно, я Малинин буду? — Он посмотрел на Ольгу и покраснел. Ольга тоже покраснела. Это ведь её фамилия — Малинина.

— Как хочешь, — сказал я. Вообще-то, я немножко обиделся.

— Тёма умный, он, наверное, отличником будет, — сказала Ольга.

— А что такое «отличник»? — спросил Тёма. — Это хорошо или не очень?

— Это кто отметки «отлично» получает. «Отлично» — это очень хорошо, лучше не бывает, — попытался объяснить я.

Пока Ольга наряжала Касю в шапочку, которую она сама связала, мы с Тёмой, чтобы она не успела прицепиться к нам, удрали искать шитиков. Назавтра дедушка обещал пойти с нами на рыбалку: у него начинался отпуск.

Правда, Тёма предлагал взять Ольгу: последнее время они с ней были неразлучны.

— Дедушка говорил, что девочек надо уважать, — уговаривал он меня.

Но искать шитиков с Ольгой — гиблое дело. Уже был такой случай. Пока мы искали новых, Ольга выпустила старых. Жалко ей, видите ли, их стало. Раз такая жалостливая, пусть сидит дома.

Мы забрались в густую траву, что росла возле озера, и я залез по колено в воду. Тёма помогал мне высматривать хитрых шитиков.

Долго провозились.

Уже галки стали возвращаться к себе на остров, на ночлег. В неподвижной воде озера, как перевёрнутые, стояли бабушкин дом из розового кирпича, старинная тёмная церковь с круглыми куполами, желтеющие ивы, плыли в воде белые облака. Галок летело так много и стояла такая густая плотная тишина, что слышно было, как шуршит воздух от галочьих крыльев.

А на западе, за домами, багровело, как от пожара, небо.

— Хорошо, правда? — сказал Тёма. Он часто теперь говорил это.

— Хохорошо, — не задумываясь ответил я.

— Красиво, правда?

— Ага. — Я заворачивал шитиков в тряпку.

— Ты сначала посмотри, а потом говори. Что ты агакаешь? — рассердился Тёма.

Я оставил шитиков, выпрямился, посмотрел кругом: на небо, на озеро, на рыжую девчонку с зелёным бантом, отражение которой шагало в воде.

— Конечно, красиво. Здорово на земле жить?

— Отлично! — сказал Тёма. — Лучше не бывает. Я, знаешь, я твёрдо решил: когда всё узнаю, что люди знают, обязательно к тёмикам вернусь. Обязательно!

Я чуть шитиков не упустил — так это было неожиданно. И всё-таки… всё-таки я понял Тёму. И ещё я понял, что он СТАЛ ЧЕЛОВЕКОМ.

И тут к нам подошла рыжая девчонка с зелёным бантом на макушке. Рот у неё был весь чёрный от черники.

— Вы тут сидите себе, а мама вокруг озера бегает, вас ищет. Да вон она бежит.

Я засмеялся: вечно нашу бабушку мамой называют. Приходится всех поправлять: «Это не мама, а бабушка». И этой девчонке я, как всегда, сказал:

— Это не мама, а бабушка.

— Нет, мама, — вдруг сказал Тёма.

— Да ты что? Бабушка.

— Нет, мама. Это моя мама, — упрямо сказал Тёма и закричал: — Мы здесь, мама!

И, скинув лапоточки, босиком помчался к ней.