Приключения Торпа и Турпа

— Такая зеленая, из железа, — объяснил Сопер.

— Так-так, понятно. Я думаю, кое-кто из волков ее в лес утащил. Волки — народ любопытный. Как что-нибудь непонятное увидят — сразу к себе тащат, а потом уже смотрят, нельзя ли это чего-нибудь как-нибудь слопать. Ну, да не беда. Сейчас мы пойдем к Горюну, он всех волков созовет, допросит по правилам, и канистра ваша отыщется. И Апельсин с Сопером направились вглубь леса.

На главной Волчьей Опушке сидел Великий Горюн, важно пуская голодные слюни.

— Эй, папаша Горюн, — окликнул его Апельсин. — Я к тебе дракона привел.

При этих словах Горюн, который сидел спиною к друзьям и не видел, о ком идет речь, едва не грохнулся в обморок. Обернувшись же, облегченно вздохнул:

— Ох, и напутал же ты меня, сынок, — сказал он. — Я уж было подумал, ты и впрямь привел дракона.

— А я кто? — обиделся Сопер. — Не дракон, что ли? Кто же я по-твоему? Вешалка для полотенец?

— На вешалку ты не похож, — рассудительно заметил Горюн, — но и на дракона тоже. Во всяком случае, я тебя не боюсь.

— Вот и прекрасно, — вмешался Апельсин. — Его не надо бояться, ему надо помочь. Он канистру потерял. Здесь, в лесу. Ты созови всех волков — может, кто ее и видел. Он — мой старый друг.

— Лады, — согласился Горюн и, подняв морду вверх, издал тройной вой.

Это был сигнал сбора. Буквально через три минуты опушка заполнилась волками, и Горюн обратился к ним с речью.

— Волки, — сказал он. — Нужна ваша помощь. Старым другом Апельсина утеряна зеленая канистра. Знаете ли вы, волки, что такое зеленая канистра?

— Не знаем… Не-а… Не, не жнаем! — послышались голоса.

— Что такое? — насторожился Горюн. — Кто это там позволяет себе иронизировать? Кто сказал «не жнаем»?

— Это Пузырь сказал, — пискнул один из волков, известный в стае ябеда.

— А ну-ка, выдь сюды, Пузырь! — приказал Горюн.

Валки расступились, и из их рядов вышел толстый-претолстый волк на коротеньких ножках.

— Ты чего это, Пузырь, себе позволяешь? — строго молвил Горюн. — Ты как смел дразниться и говорить «не жнаем»?

— Жуб болит, — пояснил виновато Пузырь.

— Зуб, говоришь? А с чего это он у тебя болит?

— Шломал, — ответил Пузырь.

— И обо что же ты его сломал? — поинтересовался Горюн.

— Шам не жнаю, — пожал плечами Пузырь. — Я шебе шел по лешу, вдруг вижу — штука какая-то лежит. Я думаю: «Эге… А нельжя ли ее как-нибудь шьешть?» Ну, и шхватил ее, потащил в леш. Дотащил до штарой бережки, только кушать — а жуб раж… и шломался. Нешьедобная штука. Жележная какая-то.

— А какого она была цвета? — вмешался Апельсин.

— Желеного, — прошепелявил Пузырь.

— Ура! — закричал Сопер. — Это канистра!

— Ну-ка, живо тащи ее сюда! — приказал Горюн. — Да пусть кто-нибудь с ним отправится, не то этот проглот по дороге попробует ее с другого боку куснуть — авось там помягче.

Через десять минут канистра стояла на опушке. Сопер схватил ее обеими лапами и встряхнул. В канистре забулькала жидкость.

— Ура! — снова закричал он. — Вот он, раскрывач. На месте! И крыши в городе опять станут видимыми!

— План наш будет таков, — прервал Соперовы восторги Апельсин. — Ночью мы проберемся в город. Сопер, я и несколько волков. Пока Сопер будет брызгать крыши своим раскрывачом, я и волки под моим началом будем стоять на стреме.

— На чем будем штоять? — не понял Пузырь.

— Сторожить будем, — пояснил Апельсин. — Чтоб никто не подошел.

— А ешли кто-то подойдет? — снова поинтересовался Пузырь.

— Тогда вы его съедите, — ответил котенок.

— Ну, как же, — возразил волк-ябеда. — Мы не можем. Мы все-таки Добрые волки, а не людоеды.

— Съедите в виде исключения, — отрезал Апельсин. — Или, в крайнем случае, напугаете.

Решено было ограничиться напуганием, а в город выступить в полночь в составе одного Сопера, одного Апельсина и четырех волков.

В городе тем временем на всех улицах и на Главной площади шли военные учения. Мужское население превратилось в солдат и офицеров и занималось строевой подготовкой и упражнениями с оружием. Все готовились выступить в победоносный поход под предводительством полководца Картара. Впрочем, уже в восемь вечера учения закончились, и жители разбрелись по своим домам, потому что Картар объявил в городе комендантский час, и каждый, кто был бы замечен на улице после восьми вечера, рисковал немедленно оказаться в тюрьме.

Сам Картар, который вселился в дом бывшего бургомистра, сидел в кабинете хозяина. Все шторы на окнах были задернуты, в подсвечниках горели свечи, тускло освещая пыльный стол, на котором были разложены огромные листы бумаги, перья и чернила разных цветов. Картар сидел за столом и рисовал карты будущих сражений. Нарисовав карту всей страны и отметив стрелочками маршруты передвижения своей армии, он принялся за план Города-на-Воде, который полководец собирался покорить первым.

Покончив с рисованием, Картар откинулся на спинку кресла, довольно и злобно потирая руки.