Приключения Травки

Она вышла на крыльцо и увидела такую картину, что ей показалось сначала, что она видит сон: ее единственная дочь Сонечка сидела на заборе; недалеко от нее сидел неизвестный мальчик в шапке с ушами и в зимнем пальтишке с меховым воротником.

— Уезжаем! Уезжаем! Обедать не приедем! До свиданья! — крикнула дочь и вдруг двинулась и поплыла вдоль забора, как на лодке, помахивая своей маме на прощанье рукой.

Неизвестный мальчик тоже помахал рукой и двинулся вслед за девочкой. Он раскачивался так, будто греб веслами.

Сонечкина мама выбежала за калитку, поняла, что происходит, рассмеялась, тоже замахала рукой и закричала:

— Ужинать обязательно приходите! Товарищ капитан, я вас жду! Обязательно!

Она долго еще качала головой и смеялась над тем, что не сразу поняла, в чем дело.

А нам с вами и совершенно этого не понять, если мы не узнаем, что произошло немного раньше.

А раньше произошло вот что.

НОВОЕ ЗНАКОМСТВО

Травка и Солнечка шли и всю дорогу болтали. Было похоже, что чирикают воробьи.

— Твою куклу как зовут?

— Машка-замарашка. Видишь, какие у нее щеки грязные. И нос. Уж я их мыла, мыла — и водой и слюнями, а они все не отмываются.

— А у нас есть кукла Мальвина. Волосы у нее оранжевые. Глаза с настоящими ресницами. Она их открывает и закрывает. У нее кружевное платье, а в платье веревочка с фарфоровой горошиной. Дернешь — она говорит: «Папа! Мама!»

У Солнечки разгорелись глаза. Она тяжело вздохнула. Травка понял, что ей, наверно, очень хочется иметь такую куклу. Он сказал:

— Но твоя Машка гораздо лучше. Что Мальвина! С ней и играть-то нельзя: она бьющаяся. А потом, разве она разговаривает? Вместо «папа» — «ква-ква»! Как лягушка. А вместо «мама» — «мяяяу»! — Травка мяукнул котенком.

Солнечка рассмеялась.

— А твоей Маше, хочешь, я выкрашу волосы в любой цвет? Я все цвета знаю. И рожицу ей выкрашу белым, а щечки розовым. Краски есть? Мы с Ваней хотели сделать, чтобы Мальвина разговаривала как следует. Попробовали… Теперь она совсем молчит. Сколько ни дергай.

Солнечка опять засмеялась.

— А ты на каком поезде приехал?

— Я не на поезде приехал, а на паровозе. Вот страшно было! Но я ничего не боялся. У меня есть знакомый машинист, Беляков. А потом еще начальник станции знакомый, Николай Иваныч.

Травка все это рассказывал очень важно.

Но Солнечка ничему не удивлялась:

— У меня самой папа начальник станции. Я всегда здесь живу и знаю все поезда. Да, да! — вдруг она вскрикнула: — Папа! Папа! — и бросилась куда-то в сторону.

У Травки екнуло сердце. Он посмотрел туда, куда побежала Солнечка, но вместо своего папы он увидел двух лыжников в лыжных костюмах, с ремнями, биноклями на груди и полевыми сумками через плечо. Лыжники шли Солнечке навстречу. Она бросилась на шею сначала одному, потом другому и крикнула:

— Травка! Травка! Иди скорее сюда!

Оказывается, это был Солнечкин папа с товарищем. Дети рассказали им, как они встретились, и все Травкины приключения.

Солнечкин папа внимательно посмотрел на Травку и сказал:

— Так ты, значит, и есть тот мальчик, который потерялся? По линии была телеграмма. Родители о тебе беспокоятся.

— Нет, это не я потерялся, — ответил Травка, немного обидевшись. Это папа потерялся. А я — вот он.

И он, чтобы было понятней, ткнул себя пальцем в грудь.

Солнечка постаралась все объяснить:

— Ну да. Папа потерялся у него, а он — у папы.

Солнечкин папа раздумывал вслух:

— Как же мне с тобой быть? Поезд в Москву пойдет только в семь часов вечера… Измайловы ушли на Московскую гору, это ясно… А ты небось кушать хочешь?

— Пусть он идет к нам, — решительно сказала Солнечка.

Но Травка начал отказываться:

— Да что ты! Я вовсе не обедать шел к вам. Я на паровозе почти что пообедал.

Тут вмешался другой лыжник:

— Разговаривать больше не о чем. Идем все на Московскую гору. Разыщем там Измайловых. А оттуда до моей электростанции рукой подать. Пообедаем у меня. Забирайте, лейтенант, свою дочку, а я — этого мужичка.

Солнечкин папа взглянул на Травку и спросил:

— А вам не тяжело будет, капитан?

— Забыли, дорогой, как на фронте ходили: с винтовкой за плечами, с вещевым мешком, с запасом гранат, да еще, бывало, и пулемет на себе. По сорок километров делали, и никто не говорил, что тяжело! А теперь двое ребятишек для нас тяжелы? Да не за них ли мы и воевали?

— Есть, капитан! — сказал Солнечкин папа. — Ну, дочура, прячь свою Машку. Или ты с собой ее возьмешь?

— Пусть тут остается, — решила Солнечка. — Только бы не простудилась!

Она потеплее завернула Машку в одеяльце, засыпала ее вместе с санками снегом и нарисовала на снегу букву «М».

— А здесь ее никто не возьмет? — забеспокоился Травка.

— Нет, что ты! — убежденно сказала девочка. — Все же знают, что она у меня живет. Если нечаянно кто-нибудь ее найдет, сразу отвезет ко мне домой.

— Ну-с, занимайте места согласно взятым билетам! — весело сказал тот лыжник, которого Солнечкин папа называл капитаном.

Он схватил Травку, поднял его высоко над головой и посадил себе на плечи.

ПОХОД НА МОСКОВСКУЮ ГОРУ