Приключения троих русских и троих англичан. Плавающий город. Священник в 1839 году: [романы]

Обладатель ставки на девятнадцатую четверть часа выиграл девяносто шесть долларов. Им оказался капитан Корсикэн, который ничуть не сомневался, на что потратить неожиданно свалившиеся деньги. Как только он вышел на палубу и получил причитавшийся выигрыш, он обратился к капитану Андерсону с просьбой принять эти деньги в пользу вдовы матроса, ставшего несчастной жертвой шторма. Капитан судна, не говоря ни слова, пожал ему руку. В ту же минуту к Корсикану подошел моряк, четко отдал честь и доложил:

— Сударь, товарищи уполномочили меня сказать вам, что вы — благородный человек. И мы благодарим вас от имени бедного Уилсона, который уже не может поблагодарить вас сам.

Тронутый вниманием, капитан Корсикэн пожал руку матросу.

Ну, а лоцман оказался к тому же низенького роста, совсем не похожий на моряка. На нем были каскетка с лакированной тульей, черные брюки, коричневый сюртук на красной подкладке, в руках зонтик. Теперь на борту главным стал он.

Взойдя на палубу, лоцман, прежде чем пройти на мостик, кинул связку газет, на которые тут же набросились пассажиры. Ведь там были новости из Европы и Америки! Эти газеты как бы возобновили политические и гражданские отношения между «Грейт-Истерном» и двумя континентами.

Глава XXXIII

Гроза действительно собралась. Началась схватка стихий. Скопление облаков одинакового цвета нависало над нами, и казалось, будто мы обложены ватой. Природа словно пыталась доказать, насколько верны были предсказания доктора Питферджа. Пароход мало-помалу замедлял ход. Гребные колеса делали не более трех-четырех оборотов в минуту. Из предохранительных клапанов вырывались клубы белого пара. Начали готовиться к отдаче якорей. На бизани развевался британский флаг. Капитан Андерсон отдавал все необходимые распоряжения, связанные со швартовкой. Стоя над барабаном гребного колеса по правому борту, лоцман рукой подавал команды по проводке судна через пролив. Однако уже начался отлив, и отмель перед устьем Гудзона стала препятствием для свободного прохода «Грейт-Истерна». Пришлось оставаться в открытом море до следующего утра. Лишний день!

Примерно в четверть шестого по указанию лоцмана были отданы якоря. Цепи из якорных клюзов опускались с шумом, напоминающим раскаты грома. Я тут же решил, что началась гроза. Как только якоря зацепились за грунт, пароход поднялся на отливной волне и замер. На поверхности моря не наблюдалось даже легкой ряби. «Грейт-Истерн» превратился в небольшой остров.

В эту минуту в последний раз затрубил стюард. Он созывал пассажиров на прощальный обед. Общество фрахтовщиков расщедрилось на шампанское, и никто не хотел упустить такую редкую возможность. Через четверть часа салоны заполнились народом, все палубы опустели.

Тем не менее семь мест остались незанятыми, а именно, для двух участников будущего поединка, ставка которого — жизнь, а также трех секундантов, доктора и меня. Час дуэли был выбран правильно, как и место схватки. На палубе никого. Пассажиры в ресторанных залах, матросы на своих постах, офицеры в кают-компании. На корме один рулевой, а корабль стоит на якоре.

В пять часов десять минут доктор и я встретились с Фабианом и капитаном Корсикэном. После сцены в игорном салоне я еще не видел лейтенанта Мак-Элвина. Мне он показался печальным, однако невероятно спокойным. Мысли его были заняты, видимо, не поединком, а несчастьем Эллен. Фабиан встал и протянул мне руку, не говоря ни слова.

— Гарри Дрейк еще не прибыл? — спросил я у капитана Корсикана.

— Еще нет,— ответил он.

— Тогда пойдемте на корму, туда, где назначен поединок.

Фабиан, капитан Корсикэн, доктор и я пошли Мимо главной рубки. Небо потемнело. На горизонте уже гремели глухие раскаты. Казалось, будто эхо басом повторяло крики «Гип-гип-ура!», доносившиеся из салонов. Далекие зарницы прорезали черные тучи. Атмосфера насыщалась скапливающимся электричеством.

В пять часов двадцать минут прибыли Гарри Дрейк и два его секунданта. Последние холодно приветствовали нас, и мы ответили им тем же. Дрейк не произнес ни слова, едва скрывая раздражение. Лишь бросил на соперника полный ненависти взгляд. Фабиан, застыв на плошадке трапа, даже не посмотрел на него. Он погрузился в размышления и, казалось, думал вовсе не о роли, которую ему предстояло сыграть в этой драме.

Тут капинат Корсикэн обратился к янки, одному из секундантов Дрейка, и попросил предъявить шпаги. Шпаги были представлены. Это было боевое холодное оружие — с гардами, защищающими руки. Корсикэн взял их, проверил, как они гнутся, измерил и предоставил секунданту-янки право выбора. Во время приготовлений Гарри Дрейк снял шляпу, сбросил сюртук, расстегнул рубашку, закатал манжеты. Затем схватил шпагу. Тут я заметил, что он левша. Для него это было бесспорным преимуществом в схватке с противником, ведущим бой правой рукой.