Приключения троих русских и троих англичан. Плавающий город. Священник в 1839 году: [романы]

— О! — со смехом ответил Михаил Цорн. — Он ничего не видит, ничего не слышит, ничего не понимает. Он будет считать ради кого угодно, лишь бы считать. Он не является ни русским, ни англичанином, ни немцем, ни китайцем! Это даже не житель нашего подлунного мира. Он — Николай Паландер, вот и все!

— Я не сказал бы того же о моем соотечественнике сэре Джоне Муррэе, — ответил Вильям Эмери. — Его милость — англичанин до мозга костей, но он еще и страстный охотник и скорее кинется по следу жирафа или слона, чем пустится в спор относительно научных методов. Так что будем рассчитывать лишь на самих себя, дорогой Цорн, в попытках сгладить постоянные трения между нашими руководителями. Излишне добавлять: что бы ни случилось, мы должны быть откровенны и до конца заодно.

— Всегда, что бы ни случилось! — подтвердил Михаил Цорн, протянув руку своему другу.

Тем временем караван, ведомый бушменом, продолжал двигаться на юго-запад. Четвертого марта, в полдень, он подошел к подножию тех вытянутых, поросших лесом холмов, к которым держал путь, начиная от самого Латтаку. Охотник не ошибся: он привел экспедицию на равнину. Но эта равнина, все же волнистая, оказалась непригодной для первоначальных работ по триангуляции. Поэтому Мокум снова занял место во главе всадников и повозок, и караван двинулся дальше.

К концу дня отряд добрался до одной из тех стоянок, что разбивают фермеры-кочевники — те самые «буры»[127], которые иногда по целым месяцам стоят на одном месте, обнаружив богатое пастбище. Полковника Эвереста и его спутников радушно принял хозяин, колонист-голландец, глава многочисленного семейства, не пожелавший принять никакого вознаграждения за свои услуги. Этот фермер был из тех мужественных, скромных и работящих людей, умевших небольшой капитал, умно вложенный в выращивание быков, коров и коз, быстро превратить в крупное состояние. Когда найденный источник корма иссякает, фермер, словно патриарх былых времен, отправляется на поиски нового обильного пастбища и, найдя его, устраивает стоянку на новом месте.

Разговорившись, фермер очень кстати сказал гостям про большую равнину, находившуюся на расстоянии пятнадцати миль, — обширный ровный участок, который мог бы подойти для геодезических работ.

На следующий день, пятого марта, караван с рассветом выступил в путь. Он двигался все утро. Монотонного однообразия этого перехода не нарушило бы никакое происшествие, если бы не выстрел Джона Муррэя, попавшего на расстоянии двести метров в любопытное животное с головой, украшенной острыми рогами, с мордой быка, длинным белым хвостом. Это был гну, издавший при падении глухой стон.

Бушмен выразил бурный восторг от того, что, несмотря на порядочное расстояние, животное, пораженное с удивительной точностью, сразу упало замертво. Эти звери, высотой примерно пять футов, обычно дают внушительное количество превосходного мяса, так что охотников каравана попросили впредь охотиться именно на них.

В полдень караван был уже на месте, указанном фермером. Далеко на север расстилался луг, поверхность которого не имела никаких неровностей. Невозможно было представить себе участка, более удобного для измерения базиса. А потому бушмен, осмотрев местность, вернулся к полковнику Эвересту и сказал:

— Заказанная равнина подана, полковник.

Глава VII БАЗИС ТРЕУГОЛЬНИКА

Как известно, перед учеными стояла задача измерить дугу меридиана. Кстати, измерение непосредственно на земле при помощи металлических линеек, прикладываемых конец к концу, было бы совершенно непрактичным делом — с точки зрения математической точности. К тому же ни в одной точке земного шара не найдется участка в несколько сотен лье, годного для выполнения столь сложной задачи. К счастью, существует другой, более надежный способ — разделить весь участок, по которому проходит меридиан, на определенное число «воздушных» треугольников, измерение которых относительно несложно.

Эти треугольники строятся визированием[128] с помощью точных инструментов — теодолита[129] и угломера[130] — и ориентиров[131], естественных или искусственных, таких, как колокольня, башня, фонарь, столб. К каждому ориентиру примыкает вершина треугольника, около его основания определяются углы вышеуказанными приборами с математической точностью. Ведь положение какого-либо предмета, колокольни — днем, фонаря — ночью, может быть с большой точностью определено хорошим наблюдателем, визирующим его с помощью зрительной трубы со специальной сеткой. Так получают треугольники, стороны которых измеряются подчас несколькими милями. Именно таким способом Араго соединил побережье Валенсии в Испании с Балеарскими островами огромным треугольником, одна из сторон которого имела длину восемьдесят две тысячи пятьсот пятьдесят пять туазов[132].