Приключения в Красном море. Книга 1

Позднее я повстречал накуду, бывшего пирата, который на сей раз плыл на мирной торговой фелюге. Он рассказал мне, что пароход, следовавший в Аден, подобрал их и что, выдав себя за потерпевших кораблекрушение, они получили помощь от английских властей, всегда старающихся произвести хорошее впечатление на арабов, обращающихся к ним за поддержкой.

Мы возвращаемся на Хармиль на лодках суданцев, которые нам удалось вызволить, чтобы возобновить добычу жемчуга.

Эти несчастные не знают, как меня благодарить, и предлагают себя в качестве рабочей силы, потому что у них больше ничего нет.

Чтобы сэкономить продовольствие, те, кто не имеют хури, занимаются рыбной ловлей у рифов и питаются исключительно морскими улитками, готовя их на свой лад.

Однако на моем судне невероятная грязища, вызванная огромным количеством бильбиля, вскрываемого ежедневно. Мы постоянно дышим запахом гнили и, привыкнув к нему, перестаем его замечать, однако привлеченные этой вонью птицы сопровождают нас тысячными стаями. Благодаря прошедшему ливню, заполнившему яму в центре острова, нам удалось набрать воды, но ее надо беречь, поэтому умываемся мы в море, несмотря на это, мое тело покрыто отвратительной грязью.

Даже покидая на несколько часов судно и пребывая на берегу, я не могу отделаться от преследующего меня смрада.

Среди неприятных запахов на судне выделяется затхлый запах мочи, а точнее, уборной. Уж не отправляют ли свои естественные потребности юнга или молодой суданец прямо на борту ночью?

Но Мухаммед Муса, который долгое время плавал с ныряльщиками, объясняет, что они страдают недержанием. Едва достигнув тридцатилетнего возраста, этим недугом заболевают ныряльщики, опускающиеся с камнем на большие глубины — от 15 до 18 метров. В самом деле, три новых члена команды страдают этой болезнью, однако днем они не пахнут, так как постоянно находятся в воде; впрочем, вначале симптомы недержания проявляются только по ночам.

Я беру свои обвинения назад, преисполненный жалости к этим жертвам своей профессии. Ведь и без того список болезней и несчастий, обрушивающихся на головы тех, кто добывает из глубины моря драгоценные шарики, которые впоследствии в виде колье уютно ложатся на источающую аромат женскую грудь, достаточно велик.

Каждый вечер суданцы собираются на баке, и далеко за полночь во влажных и густых испарениях, поднимающихся от поверхности моря, продолжают раздаваться печальные звуки тамбуры.

Протяжное монотонное пение, оглашающее пространство, лишенное эха, едва уловимые вибрации, подобные полету насекомых, как бы поднимаются из ирреальных глубин отражаемого водой неба, теряясь в бесконечности звезд. Это своего рода бессознательная молитва, подлинное приобщение к великой тайне мироздания, о чем даже и не подозревают эти простые люди.

Я тоже не осознавал тогда этого и по-настоящему почувствовал возвышенную силу этих часов одиночества лишь позднее, в приступе глубокой ностальгии, преследующей меня повсюду.

Но однажды вечером характер музыки меняется. Я слышу ритмичные песни, сопровождаемые хлопками в ладоши и чем-то вроде джазовой барабанной дроби, выстукиваемой по днищу пустой таники.

Суданцы, образовав круг, сидят на корточках вокруг одного из самых молодых своих товарищей, который покачивает головой, издавая какие-то гортанные звуки. Кажется, что он ничего не видит и весь во власти этих ритмов, как бы под гипнозом. Человек этот совершенно наг.

На мой вопрос, что происходит, следует такой ответ:

— В него вселились злые духи, и мы их изгоняем.

Юнга приносит на листе железа раскаленные угли, и один из суданцев кладет его перед бесноватым. Грохот, производимый музыкантами, еще более усиливается, остальные обступают этого человека все теснее, почти касаясь его своими головами, а ритм между тем убыстряется.

Тогда человек с жадностью начинает забрасывать угли себе в рот, и они хрустят у него на зубах. Окружающие дергаются в неистовом ритме, ударяя ногами по палубе с такой силой, что она едва не обрушивается под ними.

Я вижу, как «пациент» с хрустом проглатывает пять раз подряд раскаленные угольки размером с орех. Затем падает на спину, некоторое время катается по палубе и, свернувшись калачиком, затихает. Его чем-то накрывают, и он спит. Все кончено, злые духи изгнаны, сцену иступленного безумия сменяет тишина. На другой день не заметно никаких ожогов и кажется, что человек даже и не помнит о том, что с ним приключилось накануне.

Как мне потом объяснили, молодой суданец уже несколько дней обнаруживал признаки умственного расстройства, и однажды, когда судно находилось в открытом море, он вдруг бросился в воду — ясное дело, во всем виноват шайтан. Почти все эти люди в той или иной степени подвержены подобным истерическим припадкам. За сорок дней церемония изгнания бесов повторялась трижды применительно к двум другим суданцам.

* * *