Приключения в шхерах

Медведица в страхе присела. Ружейное дуло она отломала и отбросила далеко в сторону. Но приклад крепко сидел в пасти, застряв между клыками. Медведица била себя лапами по морде, стараясь таким способом освободиться от застрявшего куска дерева. Точно так поступает кошка, когда от жадности подавится рыбьей костью. Хороша кошечка! Одним ударом косматой лапы она могла мигом избавить нас от всех земных забот!

Глаза медведицы сверкали бешенством.

Тем временем мой товарищ пришел в себя и вскочил на ноги. Я попробовал последовать его примеру. Но перед глазами пошли черные круги, и я мешком свалился на лед. В этот момент грохнуло два выстрела. На этот раз стрелял сам Норденшельд. Стоя на палубе «Веги», он послал разъяренному зверю две успокоительные пилюли. Пули вошли прямо в сердце, и медведица упала замертво.

Так Норденшельд спас нам жизнь. Зато потом разделал нас обоих под орех, обозвав жалкими рохлями. Излив свой гнев, он переменил тон и сочувственно спросил меня:

«Ну, тяжело пришлось, Гронберг?»

«Да как сказать, — говорю. — Не особенно приятно дожидаться объятий медведицы!»

Когда все наши болячки были залеплены пластырем и выяснилось, что этим мы и отделались, Норденшельд принялся хохотать как одержимый:

«Сколько нагляделся на своем веку всякой нелепицы, но чтоб медведь держал в пасти ружье и стрелял в охотников — в жизни такого не видел!»

Кончилось все-таки тем, что медвежата оказались у нас на борту. Мы их кормили сгущенным молоком. Они были презабавные и игривые, как щенята. Да что там говорить! Если бы я только умел обращаться с пером и бумагой, я бы об этих самых медвежатах написал целую книжку и еще много газет!

В тех местах, где мы застряли, далеко за Полярным кругом, зима тянется бесконечно долго. Мы встали на зимовку в сентябре, а в июне значит, чуть ли не год спустя — лед был еще толщиной полтора метра. Но, как-никак, солнце поднималось все выше, пригревало все сильнее. Прилетели птицы: полярные совы, воробьи, куропатки.

Восемнадцатого июля вокруг «Веги» начал трещать лед. Наконец-то! Последний раз он трещал десять месяцев назад. Но тогда это была печальная музыка. Тогда лед спаивался и замерзал. А сейчас? Сейчас лед тронулся — и мы последовали его примеру. Подняли якорь, заработал винт — и в путь. А двадцатого июля мы подняли флаг и салютовали из нашей пушки — «Вега» вошла в Берингов пролив. «Вега» первой в мире прошла Северным морским путем!

Самое трудное было позади.

Но нам предстояло еще долгое плавание. От Швеции нас отделяла добрая половина земного шара. По пути домой мы побывали в Японии, на Цейлоне, в Суэце и во многих других местах. Целых десять месяцев мы стояли на месте и мерзли у этой чертовой Колючинской губы. Зато теперь все переменилось! Наше плавание стало сплошным праздником. Всюду нас чествовали, как победителей.

Вообще, кругосветное плавание — интереснейшая штука. Новый год, например, встречаешь несколько раз. В Китае новый год считается не с первого января, а с двенадцатого февраля. В Персии новый год наступает двадцать первого марта. В Сиаме — первого апреля. Мусульманский новый год отмечается двадцать шестого апреля, а александрийский — двадцать девятого августа. Когда плывешь из Китая в Америку, то на широте ста восьмидесяти градусов, недалеко от острова Мидуэй в Тихом океане, становишься на целые сутки моложе. А если это случится в рождественский вечер — считай, что тебе здорово повезло. Представьте себе: вы уже полакомились рождественским ужином, и вдруг, в тот самый момент, когда корабль пересекает линию дат, время возвращается обратно на целых двадцать четыре часа, и оказывается, что рождественский вечер наступит только завтра. Значит, опять предстоит рождественский ужин с жареной индейкой, сливовым пудингом, печеными яблоками и прочими вкусными вещами. Конечно, вам все это так сразу не объяснишь — очень сложно. Но одно-то, конечно, и вы понимаете, хоть, кроме шхер, ничего и не видали на свете: если бы люди плавали по календарю, а не по морским картам и звездам, они бы совершенно запутались, потеряли всякое представление о времени и никогда бы никуда не доплыли. [10]

Но наша «Вега» доплыла!

В десять часов вечера двадцать четвертого апреля, три недели спустя после сиамского нового года и за два дня до мусульманского, «Вега» бросила якорь в Стокгольмской гавани у Большой лестницы королевского дворца.

С острова Кастельхольм грянул пушечный салют. Украшенные флагами военные корабли, яхты, шлюпы, парусники, выстроившись в две кильватерные колонны, сопровождали нас через все шхеры, от острова Ваксхольм до самого Стокгольмского порта.

Когда стемнело, спустили флаги и зажгли фонари. В воздухе взрывались снопы ракет, вокруг всего города запылали факелы и смоляные бочки.

Нас ждали! Нас приветствовали! Это было получше, чем десять месяцев подряд торчать во льдах на самом севере Азии и глотать тюлений жир.

Тысячи людей пели, смеялись, кричали:

«Привет отважным мореплавателям! Ура! С возвращением домой!..»