Приключения Васи Куролесова. Все истории в одной книге

По огрызкам капитан вычислил место для секретного поста. Его это сильно раздражало, потому что любому неприятно работать с огрызками. Правда, кроме огрызков, найден был и обрывок бумаги, на котором сохранились печатные буквы: «Пап…осы …я… к…аса».

Капитан даже вздрогнул от возмущения, когда вспомнил, какую расшифровку, не долго думая, предложил Тараканов: «Папа и осы взяли кассу»!

– Какой ещё папа? – сердился капитан. – Откуда осы?

– Чего плохого в «папе»? – спорил Тараканов. – А осы – это банда.

После дешифровки удалось установить, что это был обрывок от пачки папирос «Беломор», на которой, оказывается, и написано: «папиросы пятого класса».

– Ну, не знаю, – сказал на это Тараканов. – Я в пятом классе «Астру» курил.

Все эти воспоминания сердили капитана, но, пожалуй, более всего волновало, что опять на шею ему навязался Куролесов. Позавчера приехал из деревни Сычи – дескать, окончательно решил вступить в ряды милиции – и тут же упросил взять его с собою в засаду. Якобы он давно не сиживал ни в каких засадах и с детства мечтает в них посидеть.

«Мягкотелый у меня характер! – досадовал капитан. – Зачем я снова подключил его? Зачем?»

Конечно, капитан Болдырев сам на себя наговаривал. Характер у него был твёрдый, а Васю Куролесова он просто очень любил и знал, что на него можно положиться. Во многих делах именно Куролесов выручал капитана.

Сейчас Вася лежал в березничке и дремал, рядом с ним спал и Матрос. Так они спали и дремали, пока не послышался в лесу какой-то треск.

«Тараканов, что ль, усами трещит?» – подумал Вася, но тут же усомнился в возможности треска усов, прислушался.

Из глубины леса к дороге пробирались люди. На дорогу они не стали выходить, а улеглись в кустах. Как потом подсчитали, они лежали от Васи в шести метрах.

– Васьк, – услышал вдруг Вася, – Васьк!

Куролесов уже было приоткрыл рот, чтоб гаркнуть «А?», но в последний момент удержался и приложил палец к носу Матроса.

– Васьк, – послышалось снова, – а сколько их идёт?

– Воруйнога и две вороны, – отвечал в кустах голос какого-то другого Васьки.

«Сколько же Васек на белом свете! – подумал Куролесов. – Никогда не пересчитать. Бывают Васьки хорошие, а бывают и плохие. Вот, скажем, я? Какой я есть такой Васька? Уж, пожалуй, не хуже этого, что в кустах лежит. Голос-то у меня понежнее будет. А у этого – насморк. Смешно: два Васьки в одних кустах лежат».

– Васьк, – послышалось снова. – А чего они несут?

– Узлы, Фомич, узлы.

– А чего у них в узлах-то? – допытывался надоедливый Фомич. – Хорошо бы колбаса. Я уж очень колбасу люблю.

– Ну ты, Фомич, не прав, буженина лучше.

– Мы уж сразу здесь, на месте, перекусим, а то Харьковский Пахан всё отнимет. Ему припасы нужны, уходить хочет вместе с Зинкой.

– Куда?

– В Глушково, наверно, к Хрипуну, там спокойней… тише, тише, доставай дуру.

В кустах послышался какой-то чёрный лязг, и Куролесов понял, что это лязг нагана, когда взводят курок.

Глава вторая Ридикюльчик

По лесной дороге шли три человека: две бабы в чёрных платках, сильно и вправду смахивающие на ворон. С ними стучал костылём и размахивал авоськами одноногий инвалид, которого назвал Васька «Воруйногою». Все они тащили узлы и рюкзаки, разные сумки. Как видно, в Карманове они славно потрудились, походили по магазинам, потолкались в очередях и теперь возвращались домой в деревню.

– Ты чего несёшь в узле-то, Натолий Фёдорыч? – спрашивала одна ворона Райка у Воруйноги. – Колбасу, что ли?

– Ага, Райка, колбасу варёную. Я её уж очень люблю. А ты чего несёшь?

– И я варёную. Потом баранки, пряники. Я это всё тоже очень люблю.

Другая ворона, Симка, в разговор не встревала, но тоже несла в узле баранки и колбасу варёную и, похоже, тоже всё это любила. Ещё она несла, прошу заметить, сумку, в которой была бутылка постного масла. Эту сумку ворона Симка для чего-то называла «ридикюльчик». В ней, кроме постного масла и пряников, лежал остаток в двадцать рублей.

Так, любя колбасу варёную и баранки, они шли через лес и забот не знали.

Как вдруг заботы дали о себе знать.

Из кабаньих еловых кустов на дорогу выскочили два человека, один с наганом, а другой с дубинкою в руках.

– Стой! Руки вверх!

– Ой, батюшки-радетели! – заголосила ворона Райка.

– Не ори! – прикрикнул на неё Фомич и показал дубинку. – Чего в узлах? Колбаса?

– Колбаса, варёная, – испуганно пояснила Райка.

– А у тебя чего в портфеле? – сказал Фомич, щупая «ридикюльчик».

– Чего? – мрачно отвечала Симка. – Чего надо!

– А ну открой портфель, спекулянтка! Скорее открывай, а то сейчас пулю в лоб получишь.

И Васька с насморком погрозился наганом.

– Да на, смотри, грабитель, шелудивый пёс! Смотри!

И ворона Симка вынула бутылку постного масла, и Фомич сунул свой нос в «ридикюльчик». Он живо выхватил оттуда облитой пряник, сунул его в рот и принялся жевать, продолжая рыться в «ридикюльчике». Пряник был облеплен какими-то нитками и крошками. Фомичу приходилось отплёвываться: „Тьфу-тьфу…”

Глава третья Бутылка постного масла

Куролесов по-прежнему таился в траве.