Приключения Вернера Хольта

— Для 128— и 150-миллиметровок, — пустился в объяснения Феттер, — требуются такие тяжелые снаряды, что вручную не справишься. 88-миллиметровки обходятся меньшими.

Да, 88-миллиметровки обходятся меньшими, машинально подумал Хольт. Зарядный лоток — что за ерунда!..

— Зепп! — вскричал он вдруг и принялся трясти Гомулку. — Зепп, что-то тут неладно. Бежим скорей! — И он сломя голову бросился бежать по решетчатому настилу.

Орудие «Цезарь» стояло в западном направлении, на склоне возвышенности, пониже БКП. Подбегая, Хольт видел окоп как на ладони. Брезентовую покрышку с орудия сняли. Повсюду сновали фигуры в курсантских шапках. Хольт побежал напрямик полем и вскоре был у цели. Орудийный окоп кишел старшими курсантами.

На Вольцова напали гурьбой, его перекинули через станину лафета и все туловище до пояса обернули брезентом. Четверо или пятеро стояли на коленях на этом бесформенном Свертке и не давали двигаться. На каждую ногу Вольцова навалилось по трое, а Гюнше стоял рядом и многохвостой ременной плеткой хлестал его по обнаженной спине. Хольт, не задумываясь, бросился на них, а следом Гомулка — он успел-таки прихватить решетину и дубасил ею наотмашь, не разбирая кого и что. Хольт вырвался было из железного кольца рук, но его тут же зажали намертво. Зато освободился Вольцов.

Он сорвал с себя брезент. Лицо его посинело, глаза выкатились из орбит; раза два он судорожно заглотнул воздух и кинулся на толпу, молотя вокруг своими кулачищами. Прежде всего он отбил у противника своего друга Хольта, которому досталось не на шутку, а потом бросился на Гюнше, поднял его и со всей силы швырнул куда-то в угол. Все дрались молча, и только у Вольцова вырывалось из груди яростное рычание.

И тут подоспел Готтескнехт. То, что он увидел, являло неутешительную картину. Из носа у Хольта хлестала кровь. Вольцов долго не мог опомниться, он стоял перед вахмистром с искаженным яростью лицом, устремив на него бессмысленный, мутный взгляд.

Несколько старших курсантов валялись на земле. Гюнше лежал замертво, не открывая глаз. Один из близнецов стонал, сидя на усыпанной шлаком земле и закрыв лицо руками. Сквозь его растопыренные пальцы ручьем бежала кровь — он стукнулся головой об орудие. Еще двое катались по земле, не в силах вздохнуть. Впрочем, эти еще дешево отделались. У всех были разбиты носы и губы. Один Гомулка не пострадал. Он разбил свою решетину вдребезги, уцелел только жалкий обломок, он так и не выпускал его из рук.

— Гомулка, — распорядился Готтескнехт, — бегите за санитаром! — Сам он занялся Гюнше, который по-прежнему лежал без чувств. Только когда старший ефрейтор санитарной службы поднес ему к носу пузырек с нашатырем, Гюнше раскрыл глаза. Его тут же стошнило; без помощи стоять на ногах он не мог. Сотрясение мозга! У одного из близнецов от лба к скуле зияла глубокая ссадина и левый глаз затек.

— Господин вахмистр, — доложил санитар. — Гюнше и Пингеля придется сдать на медпункт.

— Валяйте! — односложно ответил Готтескнехт.

В этому времени окоп опустел, оставались только Хольт, Вольцов и Гомулка. Они натянули на пушку брезент. Готтескнехт смотрел на них с немым укором.

— Господин вахмистр, — не выдержал Вольцов, — у меня не было выхода, это была вынужденная оборона. — Готтескнехт по-прежнему молчал. — Их было одиннадцать человек, они заманили меня и все вместе напали на безоружного.

— Придержите язык, Вольцов, — устало отмахнулся Готтескнехт, — меня это ни капли не интересует. Меня интересует только то, что на ближайшие дни у нас выбыло из строя два прибориста.

— Не беда, — с раздражением заметил Хольт, — все устроится; разве только остальные господа прибористы останутся на время без увольнения!

Но вахмистр озабоченно качал головой:

— Сколько у меня из-за вас неприятностей! Как я об этом доложу шефу?

На следующий день в столовой состоялось очередное выступление капитана. В качестве представителя национал-социалистской партии при штабе он руководил так называемой «военно-политической учебой». Он снял свой автомобильный плащ и, бросив его на руки Готтескнехту, грозно подбоченился.

— Слушать всем! — начал он. — Вчера у вас была потасовка. Двоих пришлось сдать на медпункт. Неслыханное безобразие! Кто виноват — меня не касается! В наказание приказываю: всю батарею на неделю лишить увольнений в город. Благодарите за это негодяев, которые вас так подвели!

После этого предисловия он перешел к уроку: положение на фронтах, политический обзор, танковый бой под Житомиром, недавний невиданно тяжелый массированный налет на Берлин. Весь народ призывается к фанатическому.сопротивлению… Хольт не слушал. Это мы, думал он, мы подвели всю батарею!

Вечером Вольцов сказал:

— Надоело! Сейчас же отправлюсь в «Берту», поговорю со старшими.

— Это значит лезть в когти ко льву, — сказал Гомулка. — Ничего у тебя не выйдет!

— По крайней мере сделаю попытку! — стоял на своем Вольцов.

— Одного мы тебя не пустим! — решил Хольт. — Зепп, Христиан, пошли с ним!