Приключения Весли Джексона

Поваленное дерево,
В бумагу обращенное,
Беру я вместо камня,
Чтоб высказать на нем так мало,
Когда хотелось бы высказать так много.
Но что еще могу сказать,
Как не все то же «да» и «да»?
Здесь не нужны ни камень, ни бумага,
«Да» – говорят глаза при пробужденье,
«Да» – сон мой говорит моим умершим,
«Да» – говорит рука всем поднятым рукам,
Занесены ль они для злодеянья
Или протянуты из жалости.

Не мыслю говорить на языке вражды.

Любовь – вот мой язык,
Иное мне все чуждо.
Пусть люди говорят и делают все то,
Что говорят и делают, а я
В оцепенении священном повторяю:
«Люблю тебя».
Наследник мудрый детства моего,
Дитя мое, мой кровный сын,
Откликнись мне —
Ведь я уже одной ногой в могиле.
Пришла твоя пора, и твой удел
Стократ счастливей будет моего.
Я написал единственную книгу,
Навеянную всем, что я видал,
И если в ней дневного света нет —
Ни утренней зари, ни полдня —
Одна лишь ночь, кромешная, сплошная,
Без проблеска небесной синевы, —
Даруй мне свет твоих ребячьих глаз.

Моя пора была сплошная ночь,

И все творенья божьи, что я видел,
Я видел в сумраке ночном.
Я знаю – есть другие существа,
Я видел их, но все они безгласы
И потому – забыты.
Ведь только то поистине и зримо,
Что обладает зреньем и само.
Деревья, по которым будешь лазать
И падать с них, —
Поваленные, обращенные в бумагу,
Послужат камнем и тебе,
Чтоб вырезать слова.
И это почти все, что нам дано —
Тебе, и мне, и сыну твоему —
Все, да не все!
Есть также лес на свете.

Деревья разной есть породы

И назначенья всякого.
Но, взятые все вместе, составляют
Единый лес, как дерево одно.
В бумаге нет ни леса, ни деревьев.
Бумага – это либо камень,
Чтоб высекать на нем святое «да»,
Либо мешок для мусора.
Свое я имя в обращеньях к Богу
Уж, верно, слишком часто повторял.
Теперь твое я имя повторяю.
Бен, Бен, Бен, Бен, мой сын,
Люблю тебя, я всех людей люблю,
И среди них – деревья, и бумагу,
И камень, и все буквы алфавита.

Вот все, что я хотел тебе сказать,

А ты скажи сверх этого еще,
Но только «да».
Любовь – вот наш язык, иное нам все чуждо.
Всему, всему, мой Бен, скажи «люблю»,
А лучшее – боготвори.

Мы долго молчали, потом Джиль подошла к Джо Фоксхоллу и поцеловала его в щеку, и мне так понравилось, что она поняла красоту того, что высказал Джо своему сыну и что мы с Джиль передали нашему – словами Джо. Я уверен, что обращение Джо дошло до нашего сына, ибо оно дошло до сердца Джиль и она поцеловала Джо. Не знаю, насколько хороши стихи Джо – может быть, они никуда не годятся. Но мне кажется, я знаю, что он хотел сказать в этих стихах своему сыну, и я люблю людей, которые так хорошо во всем разбираются, что могут разговаривать с сыном, когда он даже еще не зачат. Мне нравятся люди, которые, говоря о лесе, умеют вам рассказать, что в мире так много разных людей и у каждого своя цель, великая или малая, и что все их усилия могут кончиться ничем, но если только они полюбят, то добьются многого. Любовью можно достичь всего.