Приключения во времена Людовика XIII продолжаются (II книга) (СИ)

-Я не смею, не могу спросить! - как- то пробормотал он, поддерживая хозяйке ноты. Джулия разбирала новую песенку, которую собиралась исполнить для Его Величества на следующем приеме.

-Что такое, Франсуа?

-Мадам, вы, верно, сочтете меня дерзким, и я навсегда потеряю возможность находится рядом с вашей милостью!

-Я слушаю тебя! Неужели ты хочешь вернуться в Прованс? Я была бы очень огорчена!

-Нет! - воскликнул он столь поспешно, словно эта мысль привела его в ужас.

-Тогда смело говори, Франсуа.

-Я прошу дозволения приходить в музыкальную комнату, ваша милость, в те часы, когда ваша милость в королевском дворце Лувре. Я хочу сочинить гимн в честь вашей милости!

Он покраснел до корней волос. Джулия рассмеялась.

-Ну конечно, сочини, прошу тебя. И, если можешь, не один. Я скажу тебе больше –мне,увы, слишком давно не посвящали куплеты - мой супруг, уж не знаю как, отвадил всех моих поклонников.

-В честь вас уже сочиняли гимны?! – заметил он с каким- то странным дрожанием в голосе.

-Не совсем так, Франсуа!– помолчав, сказала Джулия, внезапно ощутив тяжесть в сердце. Юноша своим пением, наивными стихами, непосредственным смехом скрашивал ее одиночество, но не мог до конца избавить ее от тоски по мужу. Уже прошло три недели, а известий от де Арамисец не поступало. Джулия каждую ночь ворочалась в холодной постели без сна, испытывая давящую боль в груди. Ей было страшно, что былая беззаботная жизнь с Анри уже не повторится никогда. Предчувствия какой- то неотвратимой беды томили ее, лишали сна и покоя.

Кроме того, ей хотелось, чтоб де Арамисец разделил с ней радость от тайны, которую она носила в себе уже несколько месяцев. Она проклинала чрезвычайную самостоятельность мужчин и злилась на себя, что не может спокойно выслушивать вопросы о муже в Лувре или знакомые южные нотки в голосе Франсуа.

К юноше она испытывала искреннюю симпатию. Он ей нравился, и, возможно, она была даже в него чуточку влюблена. Влюблена в звонкий смех, в синие беззаботные глаза, в юность, в его мечты о наивном простом счастье. Но сама того не понимая, она любила в нем де Арамисец. Глубокий голос Франсуа напоминал о нем, живость движений, гибкость, музыкальность, да и просто тот факт, что он был из тех же мест, согревали ее сердце. Но все чаще слезы наворачивались ей на глаза, она поднималась в детскую к дочери, всматривалась в ее глазки и боялась спустить ее с рук, чтоб тревожные мысли вновь не налетели на нее ужасающим роем и не заставили плакать.

Вот и сегодня она не смогла сдержать слез и, бессильно опустив голову на руки, рыдала у столика с начатым вышиванием. И такими безутешными, разрывающими душу были эти слезы, что Франсуа, ищущий хозяйку, быстрее молнии бросился к ней. Бледный, испуганный, растерянный, он упал перед ней на колени.

-Мадам! – воскликнул он. – Что с вами? Что же вас так огорчило!?

-Нет, ничего, - прошептала Джулия, пряча лицо в ладонях.

-Прошу вас, скажите!

-Нет, нет!

-Что я могу сделать для вашей милости, чтоб утешить вашу боль?!

-Он написал, что задерживается еще на месяц! – сквозь слезы проговорила Джулия. – Его величество чувствует себя неважно и двор задерживается под Ла -Рошелью! Господи, а как же я! Милый мой, любимый, где же ты?!

Юноша смотрел на нее широко распахнутыми глазами.

-Франсуа! Что же со мной будет, если с ним что- нибудь случится!? Я умру, клянусь! Но у меня есть дочь, и скоро будет еще малыш, поэтому я постараюсь верить, что все окончится хорошо, но верить так тяжело, так невыносимо трудно!

Она с надеждой глядела на него, словно ожидая поддержки.

-Я не могу больше ждать его, - шептала она. – Я так устала, Франсуа! Одна без него…слишком давно…

И, так как он молчал, Джулия взяла в ладони юное лицо своего верного пажа.

-Почему его нет так долго?! – вопрошала она. – О,Анри, любовь моя, не покидайте меня! Никогда! Я не могу без вас, Анри!

Она не заметила, какими громадными стали глаза Франсуа.

-Вы его так любите? – странно спокойно спросил он.

Она обессилено кивнула.

-Люблю, очень люблю! Иначе бы не обвенчалась с ним!

-Почему же он тогда уехал? – спросил он почти насмешливо.

-Это приказ. Ему приказали. А мне так плохо без него!

-А я? - спросил он. В глазах его застыли слезы, но в эгоизме любви она не замечала их.

-Это так тяжело! Я не могу спать! Лежу и трясусь от страха! И жду его, а его все нет! В прошлой раз, - я уже говорила тебе?- он вернулся со страшной раной в груди! Сколько слез я тогда пролила, ты даже не знаешь, милый мой Франсуа!

-Он скоро приедет, ваша милость.

-Ты думаешь? – прошептала она, с надеждой глядя ему в глаза.

-Да, ваша милость!

-О, друг мой!– и, чуть улыбнувшись, она опустила голову ему на плечо. –Мой милый!

-Я сочинил вам гимн! Хотите его послушать?

-О, Франсуа!

-Мой гимн необычный, не такой, какие уже посвящали вашей милости прочие господа!

-Я так польщена, Франсуа, но, прошу, пойми меня, мой милый друг! Пойми и прости!

Джулия встала и смущенно улыбнулась.