Приключения знаменитых первопроходцев. Америка

Это путешествие, ставшее первым кругосветным плаванием, длилось тридцать семь месяцев.

Антонио Пигафетта, автор интересного описания, многочисленные отрывки из которого приведены выше, был из числа выживших. Раненный в сражении на стороне короля Субу, в котором погиб Магеллан, он сумел добраться до своего корабля и сопровождал к Молуккским островам Себастьяна Эль Кано, ставшего адмиралом, и вернулся с ним на борту «Виктории», обогнувшей мыс Доброй Надежды, закончив, таким образом, самое изумительное путешествие, о котором когда-либо упоминала история мореплавания.

Хотя Пигафетта был итальянцем, он написал свое сообщение по-французски[101], и ученый, ученик школы Хартий, одобрил его в мемуарах, опубликованных в Бюллетене Географического общества.

Наконец, заслуживает восхищения наблюдательность историографа, сообщение которого так богато этнографическими подробностями. Пигафетта был первым из путешественников, кто собрал словари племен, у которых он гостил.

Принятый с почестями императором Карлом V, королем Франции[102], королем Португалии, князьями Италии, папой Климентом VII[103], путешественник получил должность коменданта Новизы и провел остаток жизни в уединении, занимаясь наукой.

ГЛАВА 4

ВАСКО НУНЬЕС ДЕ БАЛЬБОА

За героическим периодом открытий вдруг последовал период завоеваний. На смену мореплавателям, терпеливо открывавшим Старому Свету неизвестные земли, поспешили конкистадоры, захватывавшие их и эксплуатировавшие бог ведает как и с какой лютой жадностью!

Со всех сторон стали появляться дерзкие авантюристы, околдованные богатыми владениями, открытыми для Испании гением Колумба и Магеллана, вечные странники в поисках добычи, типа Дон-Кихота наизнанку, которые, вместо того чтобы любить и защищать слабых, обкрадывали, притесняли и драли с них три шкуры, подчиняясь только своим страстям, любя золото и сражения, совсем не думая о человеческой жизни, полные предрассудков и суеверий, настоящие бандиты, жестокие, алчные и лицемерные, впрочем, способные иногда возвыситься до героизма.

Три имени — Бальбоа, Кортес, Писарро — замечательно олицетворяли эпоху вооруженного завоевания, свирепая жестокость которых опозорила Испанию и навсегда оттолкнула от нее сердца ее новых подданных.

Первым в хронологическом порядке, а также наименее известным был Васко Нуньес де Бальбоа[104]. Дворянин из знатного рода, хорошо сложенный, вещь немаловажная в стране, где вошло в поговорку «Страшный, как большой испанец», в развлечениях и бешеном мотовстве растерял все свое состояние и однажды утром остался без гроша. Полное разорение, рычащая свора кредиторов, нищета и долговая тюрьма преследовали по пятам веселого прожигателя жизни. Но его не так легко было смутить. У веселого кутилы оставалось имя. Если нет ничего другого, то это всегда кое-что. Там за океаном был Новый Свет с золотом касиков к услугам того, кто сможет или захочет его взять. Васко Нуньес договаривается со своими кредиторами, обещает удовлетворить их иски, добивается снятия ареста с имущества, потом отправляется с туманным напутствием монарха: «Иди туда и вернись богатым…» И он, юноша из хорошей семьи, отправился в колонии, чтобы поправить свои дела, как говорили сорок лет тому назад.

Удача быстро нашла его. Бальбоа прибыл на Жемчужный берег[105], собрал золото в большом количестве и, роскошный как галион[106], вернулся в Испанию. Это было сказочно, но быстротечно, как костер из соломы, и Васко Нуньес в действительности не так уж много имел в руках, чтобы разбрасывать с беспорядочной щедростью легко добытое золото. Не стоит говорить, что опытный бонвиван[107] даже не подумал удовлетворить, хотя бы частично, своих кредиторов. Последние, разгневанные тем, что их одурачили, разъярились и снова стали охотиться за этим фантастическим должником. Но Бальбоа, уже и не такое видевший в битвах с касиками в заливе Париа, ловко ускользнул от них, отправившись в Вест-Индию, погруженный за ночь, как тюк, на корабль.

Он приплыл, не имея ни гроша за душой, с единственным своим достоянием: хорошей испанской шпагой, энергией, силой и отсутствием предрассудков. В подобную эпоху и в такой стране этого было более чем достаточно. Главарь шайки, Энсисо, неопределенно именуемый наместником ее величества, принял испанца и осыпал благодеяниями, что не помешало последнему быстро отделаться от благодетеля и самому стать главарем. Люди возроптали против такого грубого захвата власти незнакомцем, да к тому же прибывшим последним. Но Бальбоа умел внушить почтение своей неимоверной силой и отвагой. Он объединяет всех испанских негодяев, которые прозябали, живя грабежами в Санта-Мария-де-Дарьен, объявляет себя губернатором и вскоре командует многочисленной бандой крепких, хорошо обстрелянных людей, как и он, без предрассудков и не менее жадных.