Приключения знаменитых первопроходцев. Азия

Мне хотелось избежать всякой возможности разрушения усыпальницы, что было бы оскорбительно для национального флага и весьма болезненно для столь дорогой памяти. Я решил эксгумировать тело и перенести его в Синчжоу[147]. План этот был исключительно трудным и тягостным, ввиду огромного веса китайских гробов, ужасного состояния дорог и горного характера местности. Но уже от Синчжоу транспортировка гроба до французской территории не составит никаких сложностей, поскольку путешествие можно совершить по воде.

Мне казалось, что колония Кохинхина была бы счастлива предоставить приют останкам того, кто открыл для нее новый и многообещающий путь, что она хотела бы сохранить воспоминание о трудах, выполненных с таким пламенным бескорыстием, о страданиях, перенесенных с таким благородством».

Тридцать дней спустя, 12 июня 1868 года, миссия, над которой принял командование Франсис Гарнье, прибыла в Шанхай с телом своего оплаканного начальника, каковое в скором времени было торжественно погребено в Сайгоне.

Прибыв во Францию, Гарнье был представлен к офицерскому кресту Почетного легиона[148], как и месье Делапорт, его заместитель. Остальные помощники — Жубер, де Карне и Торель — произведены в кавалеры. Парижское географическое общество присудило Гарнье совместно с Дударом де Лагре большую золотую медаль, а Англия — медаль королевы Виктории, которой до тех пор не удостаивался ни один француз.

Затем началась война[149]. Гарнье, человек воинского долга и пламенный патриот, был одним из тех бесстрашных моряков, что так стойко защищали Париж.

После окончания войны его взгляды снова обратились к уже частично известному ему Индокитаю, сохранявшему для него неизъяснимую, магическую притягательную силу. Он уехал в Кохинхину с планами исследовать Тибет, мечтая открыть водное сообщение между этой страной и Китаем. Поскольку политические обстоятельства задержали экспедицию в провинциях Аннама, Франсис Гарнье, не желая оставаться в бездействии, отправился в Китай. На свои средства он предпринял обследование реки Янцзы, по которой поднялся до района порогов, и описал это путешествие в памятной записке, адресованной Географическому обществу.

После возвращения из экспедиции его вызвал в Сайгон адмирал Дюпре, который желал поручить ему миссию в Тонкине. Мы скоро увидим, в чем заключалась эта миссия, какие события затем последовали и какой драмой они завершились.

Но прежде нам представляется важным ввести в действие одного человека, чье имя тесно связано с историей Тонкина и который играет решающую роль в событиях, приведших к аннексии Тонкина: это Жан Дюпюи.

ЖАН ДЮПЮИ

В течение долгого времени англичане искали торговый путь, который напрямую связал бы Индию с Китаем.

В тот момент, когда миссия де Лагре добилась столь замечательного успеха, английский отряд пытался подняться по Янцзы, отыскивая этот самый проход, но вскоре вынужден был отступить, едва добравшись до Ханьяна[150], поскольку восстание, поднявшееся в Сычуани[151], представляло собой большую угрозу для жизни исследователей. Семь месяцев спустя вторая английская миссия поднялась по Янцзы до границы Юньнани, но вынуждена была тоже отступить из-за явной подозрительности мандаринов.

Англичане упрямы. Препятствия их ожесточают. Один за другим, Браун после Купера, который сам шел по следам Сореля и Блекстона, последовательно терпели неудачи. Последний, Маргари[152], был убит. Британское правительство добилось сатисфакции, но прохода англичане так и не нашли[153].

Лишь в 1876 году англиканский миссионер Джон Маккарти, выехав из Шанхая, добрался до Бамо[154]. Путешествие длилось шесть месяцев, с декабря 1876 по август 1877 года. Военная миссия под командованием лейтенанта Джилла достигла Рангуна на бирманском побережье в ноябре 1877 года. Наконец новой английской миссии удалось пройти от берегов Янцзы до берегов Иравади. Ее начальник, мистер Колборн Бобер, преодолев множество опасностей и затруднений, пришел к выводу, что следует отказаться, по всей видимости, от попыток установить прямое сообщение между Бирмой и Юньнанью через гористый регион, буквально изрезанный притоками верховьев Янцзы, Салуина[155], Иравади и Брахмапутры. В общем, то был полный провал английских попыток.

С другой стороны, члены миссии де Лагре пришли к убеждению, что пороги, водопады и паводки Меконга делали эту реку непригодной для навигации. Но с удивительной проницательностью майор Лагре указывал 30 октября 1867 года в очень обстоятельном докладе на то значение, какое имеет признание общей границы Тонкина и верховьев Красной реки. И Франсис Гарнье, в общем признавший Хотицзян одним из притоков реки Красной, также отмечал:

«Тонкинская река, которая берет начало в сердце Юньнани, является, по всей вероятности, намного более судоходной, чем эта последняя, с более прямым течением, и, кроме того, представляет огромное преимущество: единство владычества на этих берегах».