Приключения знаменитых первопроходцев. Северный полюс

Четырнадцатого июля шхуна снялась с якоря и вернулась в Баффинов залив. В Упернавике нежданная весть, словно гром среди ясного неба, поразила Хейса — его родину разрывала гражданская война. На траверсе[87] Галифакса[88] он получил сообщение о кровавой битве возле Бул-Ран[89].

«Тогда, — сказал он, — у меня не осталось места для сомнений: прощайте, мои планы и мечты! Немедля я написал президенту Линкольну о том, что вверяю в его распоряжение судьбу своего бедного корабля и команды».

Шхуна превратилась в канонерку береговой охраны. Хейс, назначенный военным хирургом первого класса, до конца войны командовал полевым госпиталем в федеральной армии…

ГЛАВА 5

Лейтенант Пайер. — «Тегеттхоф» во льдах. — Английская экспедиция капитана Нэрса. — «Алерт» и «Дискавери». — Что стало со Свободным морем доктора Хейса.

Бравые офицеры австрийских военно-морских сил, господа Юлиус Пайер[90] и Карл Вайпрехт[91], уже попытавшие счастья в северных водах, предложили новый проект большой полярной экспедиции. Случилось это в 1872 году. В идеале они хотели открыть путь к полюсу, но более практической целью путешествия являлось исследование морей и земель к северо-востоку от Новой Земли, при случае они рассчитывали пройти этим путем к Берингову проливу. Правительство предоставило им «Тегеттхоф»[92], прекрасный корабль водоизмещением в двести двадцать тонн с паровой машиной мощностью в сто лошадиных сил, великолепно приспособленный к плаванию, которое ему предстояло. Сначала он должен был идти под парусами, дабы поберечь уголь, необходимый для преодоления сопротивления паковых льдов. На борт поднялись двадцать человек, не считая восьми собак, предназначенных для санной упряжки.

К сожалению, корабль ожидала плачевная участь. Он вышел из Бремерхафена и уже 20 августа к северо-востоку от Новой Земли попал в ледовый плен, из которого ему не суждено было вырваться!

Итак, экспедиция застряла в точке с координатами: 76°22' северной широты и 62°3' восточной долготы. Вскоре огромный ледовый массив, сковавший корабль и его команду, под давлением льдов и воздействием течений начал медленный дрейф на север, что стало характерной чертой этого тяжелого и неудачного похода. 2 октября «Тегеттхоф» вместе с окружавшими его ледяными глыбами пересек 77-ю параллель.

Для зимовщиков началась жизнь, полная страхов, которые удваивали усталость и тревогу и удесятеряли безжалостность стихии. По меньшей мере один раз в день, а вернее — каждые двенадцать часов, поскольку полярная ночь окутывает мраком эти края, сжатие льдов, такое же мощное и неожиданное, как землетрясение, приводило в движение поверхность паковых льдов. Лед грохотал, гремел, лопался и трещал с диким и чудовищным шумом. Бывали моменты, когда торосы, сдавленные со всех сторон, громоздились друг на друга, угрожая раздавить корабль то справа, то слева, то спереди, то сзади; порой образовывались огромные трещины, где плескались волны, готовые поглотить все и вся. Когда наконец судороги ледяного поля стихали, наступал более или менее продолжительный период затишья, после которого стихия разыгрывалась с новой силой. Людям грозила опасность оказаться раздавленными вместе с судном или утонуть в случае эвакуации, поэтому они построили просторный снежный дом и постепенно приспособились к своему двойственному положению, полному непрерывных тревог. Они установили в нескольких местах склады с провиантом, тщательно упаковали инвентарь и держали сани наготове; день за днем протекал в напряжении и ожидании — моряки переходили то с корабля в дом, то обратно, а иногда покидали и тот и другой, чтобы спасти свое имущество; в любую минуту они могли бы отправиться по арктической пустыне в путь, конец которого никто не смог бы предсказать.

И сверх всего — жестокий мороз. Разница температур между внутренними помещениями корабля, где постоянно горела печка, набитая углем, и наружным воздухом достигала порой 80°. Стоило только открыть дверь, и в каюты врывался вихрь белесого пара; вошедшего окружало настоящее облако, и если падала хоть капля воды, она моментально превращалась в лед даже около печки. Если вошедший приносил книгу и тут же открывал ее, то со страниц валил дым, словно они горели. Иногда верхний слой воздуха в отсеках разогревался сверх меры; тогда моряки, если позволяла погода, раздраивали люк, который вел на верхнюю палубу, и воздух устремлялся в небо, словно столб дыма из печной трубы, постепенно растворяясь в холодной атмосфере.