Приключения знаменитых первопроходцев. Северный полюс

С 5 сентября начались в общем-то классические приготовления к зимовке, которые несравненно облегчались благодаря комфортабельным условиям военного судна.

В первые дни октября глава экспедиции отправил в трех разных направлениях своих лейтенантов — Олдрича, Роусона и Маркема[97], с тем чтобы они оборудовали продуктовые склады, которые облегчили бы дальнейшие исследования. Первые морозы жестоко обошлись с теми, кто не привык к походам в Арктике и пренебрег необходимыми мерами предосторожности. В отряде лейтенанта Маркема троим матросам пришлось ампутировать отмороженные конечности.

Вскоре прервалось всякое сообщение с «Дискавери». Солнышко распрощалось с отважной командой «Алерта»; началась беспросветная полярная ночь.

С отцовской предупредительностью и заботой капитан Нэрс и доктор Колан строго следили за любой мелочью, касающейся гигиены, питания и одежды людей. Одежда заслуживает отдельного описания. Она состояла из следующего комплекта (перечисляю носильные вещи в том порядке, в каком они были надеты): толстая фланелевая фуфайка, кальсоны и шерстяные носки, рубашка из мольтона[98] с отложным воротником, широкий галстук из черного шелка, вязаный жилет, а поверх всего — куртка из грубого вяленого сукна, штаны из тюленьих шкур и войлочные башмаки. Кроме того, выходя на лед или на палубу, моряки надевали куртки из тюленьей шкуры или парусиновый плащ. Синий шарф укутывал шею; теплые рыбацкие чулки, валенки на толстой подошве, шерстяной шлем с кожаным верхом и подбитыми мехом ягненка наушниками, к которым легко прилаживалась накидка, — все это составляло обязательную форму одежды. А если температура опускалась ниже 35° по Цельсию, то моряки надевали на голову еще валлийский капюшон из шерсти или нерпичьего меха и накидку. И наконец, вахтенные наблюдатели, чтобы не окоченеть на посту, надевали поверх всех этих громоздких облачений еще и полный комплект одежды из замши.

Часы и дни проходили в обычных для зимовщиков делах и заботах, перемежаемых ради поднятия боевого духа всевозможными развлечениями и забавами.

«Тридцать первого декабря, — вспоминает глава экспедиции, — тихо скончался старый год. По своей воле мы забрались в эти края, но, да простит нас Бог, нам хотелось, чтобы время проходило быстрее… Я заявляю со всей ответственностью, что никогда еще коллектив офицеров и матросов не переносил с такой стойкостью и бесстрашием тяготы долгой полярной ночи».

И все-таки жуткая стужа наводила тоску. 24 января моряки зафиксировали показания термометра — минус пятьдесят с половиной градусов по Цельсию! Но, несмотря на то что мороз немилосердно драл за нос, экипаж, хорошенько смазав маслом лица, ежедневно совершал короткую прогулку по «авеню прекрасных дам», наблюдая за разраставшимся заревом на юге. 29 февраля показалось солнце, а 3 марта холод достиг небывалой силы — 58° ниже нуля!

Капитан Нэрс имел приказ достичь наивысшей северной широты, и, как только погода несколько смилостивилась, он организовал небольшие экспедиции, дабы изучить будущий маршрут и облегчить, получив предварительный опыт, путь тем, кто вскоре отправится к полюсу.

И вот 3 апреля, после возвращения отрядов, лейтенант Маркем отважился на труднейший прорыв через ужасающее скопище льдов по прямой линии от «Алерта» к полюсу.

Так как эта дерзкая вылазка на север явилась высшим достижением полярной экспедиции под командованием капитана Нэрса, мы последуем сначала за лейтенантом Маркемом, а чуть позже вспомним об исследованиях, выполненных в то же время его товарищами с «Алерта», которые обошли на санях районы, прилегавшие к неподвижному судну.

Заботясь о снаряжении, приспособленном к движению в конкретных погодных условиях, лейтенант Маркем придумал оригинальное решение проблемы усталости глаз от ослепляющего сверкания снежного покрова, не отказываясь, естественно, от защитных очков. Все члены отряда лейтенанта надевали во время переходов парусиновые плащи, предназначенные для защиты от снега, то есть препятствующие его скапливанию и таянию на одежде. Лейтенант приказал разрисовать все эти парусиновые полотна различными жанровыми картинками, которые веселили глаз, давали ему отдохнуть от снежного блеска, если человек сосредоточивал взгляд на спине идущего впереди. Каждый был волен украшать свой горб, как ему заблагорассудится, и экипаж вдоволь повеселился над элегантным стилем и богатым воображением авторов эпохальных композиций. Особенное воодушевление вызывали сюжеты о полярных медведях и ослах, изображенных в самых экстравагантных позах. Каждая сценка сопровождалась шутливой подписью на латинском или французском языке.