Прикол из каменного века

В те времена, когда Миша зачитывался приключениями Шерлока Холмса и старался во всем подражать своему кумиру, он хотел научиться играть на скрипке, но, к счастью для окружающих, эта затея сорвалась. Однако упрямый Миша не отступил и все же сумел кое-как освоить игру на губной гармошке, терзая слух слушателей чудовищными звуками. Как и Шерлок Холмс, Миша музицировал только тогда, когда раздумывал над очередной загадкой, хотя, по правде говоря, вряд ли подобная «музыка» способствовала разгадыванию криминальных тайн.

И вот теперь, когда игра в великого сыщика осталась в прошлом, а повзрослевшего Мишу стали интересовать другие, в основном научные загадки, тишину летнего вечера убили тоскливые завывания губной гармошки. Слушая эти звуки, Женя готова была расплакаться, жалея своего несчастного брата, у которого, похоже, основательно «сорвало крышу».

«Все дело в безответной любви, — грустно думала она, поливая клубничные грядки. — Миша влюбился в красивую девушку, ту самую, что он сфотографировал, а она не обратила на него никакого внимания. Мишка смешной и нескладный, да еще болтает слишком много — разве такой парень может понравиться девчонке? А он ей стихи писал, письма — может, даже отправил их, на что эта глупая дылда на «шпильках» никак не отреагировала, или еще хуже — посмеялась. Вот тогда-то все и началось…»

Логика у Жени оказалась железной, и очень скоро она выстроила представлявшуюся неоспоримой схему происходивших в окрестностях Березовой Рощи событий. Она додумалась до того, что ее брат, обидевшись на «объект любви», заодно обиделся и на всех остальных представительниц прекрасного пола, решил им мстить, пугая «неандертальцем». Месть удалась, но свихнувшийся от неразделенной любви парень не сумел остановиться, и постепенно его действия стали приобретать все более опасный маниакальный характер. Миша уже не контролировал ситуацию, уверовав в то, что является настоящим пещерным человеком, он вооружился дубинкой и стал нападать на тех, кто ему не нравился, то есть на шнырявших в окрестностях Ботанического сада студенток.

От такого открытия впору было завыть на луну, но обладавшая твердым характером Женя понимала, что сейчас нельзя поддаваться эмоциям, а надо спасать запутавшегося и попавшего в безвыходное положение брата. Перекрыв воду и аккуратно положив шланг на дорожку, девочка направилась в дальнюю совершенно темную часть сада, куда выходило окно Мишиной комнаты. Свет в «берлоге» не горел, но тоскливые звуки губной гармошки свидетельствовали о том, что Шерлок Холмс находился у себя и еще не лег спать.

— Миш, у меня к тебе один важный вопрос, — негромко, но отчетливо произнесла стоявшая под окном Женя.

— Говори, — голос брата звучал сухо и отчужденно. — Только быстро. У меня много проблем.

— Я насчет несчастной любви…

— Что?! Ты в кого-то втюрилась?

— Нет, не я. Просто бабушка считает, что любовь — это самая настоящая болезнь. Короче, нельзя все так близко к сердцу принимать… — запнулась Женя, чувствуя, что психотерапевт из нее получается неважный. — И вообще, девушки иногда так глупо себя ведут, что обижаться на них просто смешно…

Громко, с дребезжанием и звоном захлопнулось окно — озабоченный чем-то Миша в столь невежливой форме дал понять сестренке, что их разговор окончен. Расстроенная девочка вернулась в сад, снова занялась поливкой цветов. Солнце давным-давно скрылось за горизонтом, вечер незаметно перешел в ночь, и над поселком Березовая Роща взошли мерцающие холодным огнем звезды.

Женя почти закончила поливку и уже собиралась возвращаться в дом, но тут ее внимание привлек доносившийся с наружной стороны забора шум ломаемых веток, словно через кусты волокли что-то тяжелое. Садовница насторожилась, так и оставшись стоять со шлангом в руке. Капли воды стучали по листьям, заглушая другие звуки, и девочка никак не могла понять, что же происходило за забором. Вдруг в кустах промелькнул чей-то силуэт, здорово смахивавший на первобытного человека. Сердце забилось сильнее, но, поборов первое и вполне понятное желание бежать, Женя шагнула навстречу прятавшемуся в зарослях сирени «неандертальцу».

— Миша, постой!

Чудовище послушно остановилось, выжидающе глядя на храбрую девочку. Света звезд и находившегося на углу переулка фонаря было явно недостаточно, чтобы детально рассмотреть «неандертальца», однако Женя отчетливо видела контуры его уродливой головы и здоровенные клыки, тускло светившиеся в полутьме. «Дикарь» ждал, и девочка сделала еще один шаг навстречу, готовясь вступить в переговоры. Она понимала, что несчастный Миша совсем свихнулся… Конечно, переубедить в чем-то сумасшедшего было задачей не из легких, но сам факт, что он все же пожелал выслушать ее, обнадеживал. Решив говорить начистоту, Женя, недолго думая, выпалила: