Прикоснись ко мне

— Мы пытались синтезировать это вещество, но без успеха. Пришлось увеличить количество заборов крови с одного до четырех в день — вдруг что-нибудь произойдет и нам придется поторопиться с ликвидацией. К сожалению, это работает очень короткое время. Через несколько дней интересующее нас химическое соединение нейтрализуется и мы не можем использовать кровь девяноста восьмого для приготовления сыворотки. Пытаемся совершенствовать способы хранения крови, но тоже пока безрезультатно.

Я повернулась к стеклу и увидела, как Кен поднимает Кейла на ноги. Тот поднял глаза и впервые увидел нас. Наши взгляды встретились, и сердце мое упало. Кейл был смертельно бледен, с темными синяками под глазами и на щеках. Я видела — стоять вертикально ему невыносимо трудно, и Кен вынужден был прислонить его к стене, чтобы он не сполз на пол.

— Он ужасно выглядит, — прошептала я. Это была самая безопасная вещь, которую я могла себе позволить сказать. Папаша внимательно наблюдал за мной и наверняка отметил мою реакцию.

— Когда его привели сюда в первый день, он устроил потасовку. Боюсь, некоторые из наших служащих были вынуждены поступить с ним жестко. Сейчас ему гораздо лучше — он почти может стоять.

Ярость душила меня. Я должна вытащить его оттуда!

Папашка ткнул пальцем в угол комнаты. Там, вдоль стены, как солдаты на марше, выстроились стаканы, наполненные оранжевой жидкостью. Апельсиновый сок.

— До сих пор отказывается есть и пить, — сказал он.

Внутри клетки Кен убирал свое оборудование назад в чемодан. Выходя, он поднял один из стаканов и протянул Кейлу. Тот принял стакан и повернулся в мою сторону.

— Он нас слышит? — спросила я.

Папашка покачал головой и пошел навстречу Кену, который выходил из клетки. Пока папашка что-то говорил Кену приглушенным голосом, не обращая на меня внимания, я встретилась глазами с Кейлом и беззвучно, одними губами, произнесла:

— Выпей!

К моему великому облегчению, он поднял стакан к губам и полностью осушил его. Я отвернулась от папашки и поглубже засунула руки в карманы, чтобы не прижаться ими к поверхности стекла.

— Прости меня! — так же беззвучно, одними губами прошептала я.

Кейл не изменил выражения лица, но его глаза выражали такое сильное желание, которое было сравнимо только с моим.

Если бы я могла прикоснуться к нему, хотя бы на мгновение!

— Ну как, ты готова возвратиться?

Рука папашки опустилась на мое плечо, и я чуть не подпрыгнула от неожиданности.

И в этот момент: бах! — Кейл с силой швырнул стакан в стеклянную стену как раз на уровне головы моего отца. Крошечные капли сока стекали вниз по стеклу и образовывали на полу маленькую лужицу.

Кейл отодвинулся в дальний угол клетки и не спускал глаз с моего папашки; зловещая усмешка кривила его губы.

20

Мы добрались домой в половине восьмого. Папашка отправился назад, в «Деназен», как он выразился, кое-что досмотреть, и я осталась одна. Первый раз за все время, сколько я могла вспомнить, мне захотелось свернуться калачиком и хорошенько нареветься.

Я бродила по гостиной, трогая то одну, то другую вещицу, которые навевали мне воспоминания о жизни, которой никогда не было. Крошечная фарфоровая статуэтка котенка, голубая стеклянная роза. Все это обернулось ложью. Подошла к вазе. Ужасная, вонючая ваза. Я взяла ее в руки и перевернула донышком вверх — как это сделал Кейл в ночь нашего знакомства. Тогда он ее потряс и сказал: «Здесь должны быть растения, правда?»

Я в последний раз провела указательным пальцем по горлышку вазы и, размахнувшись, с силой шарахнула ей о стену. Грохот был — как тогда, когда Кейл швырнул стаканом в стеклянную стену своей клетки. Ваза разлетелась на мелкие куски, и они градом посыпались на деревянный пол гостиной.

С остальными вещами я поступила примерно так же. Тяжелый туман сгустился в моей голове, но что бы я ни делала, он не рассеивался. Я громила, рвала все, что попадалось под руку, — безрезультатно.

Я снова набрала Брандта. Без ответа. Написала ему электронку. Молчание. Я была совершенно уверена, что он не выходит на связь, потому что продолжает свои раскопки. Я увидела это в его глазах, когда мы в последний раз встретились на Кладбище. Он ни за что не упустит возможность покопаться, а поскольку этот парень не в состоянии мне лгать, он меня просто избегает. Логика была небезупречной, и я это понимала, но сделанный вывод меня несколько успокоил.

Я отправилась на кухню и сделала свой любимый сандвич: индейка, помидор и арахисовое масло, но при ближайшем рассмотрении нашла его неаппетитным. Равнодушно надкусила. Хлеб оказался черствым и крошился, а индейка дурно пахла, хотя была совершенно свежей. Я выплюнула откушенное в ладонь, и меня едва не вырвало. Мой желудок протестующе урчал, но я швырнула остатки сандвича в мусорное ведро и пошла к себе в комнату.

По ящику — пусто. По радио все песни — отстой. Врубила компьютер — все чаты обезлюдели. Вяло пришла мысль — а не выбраться ли из дома на какую-нибудь тусовку? Мало ли их сегодня в городе! Взять и позвонить — кто-нибудь да пригласит. Но даже на это сил не было.