Прикоснись ко тьме

– Томас не просто охранял тебя, Кэсси. Да, охрана была его главной задачей, но вместе с тем ему было велено позаботиться о том, чтобы в случае чего притязания круга могли быть оспорены. – Мирча приподнял бровь. – Кажется, я начинаю понимать, почему Томас не справился.

– Я… что ты делаешь?

Отбросив назад густые локоны, Мирча начал гладить свой торс. Красивый мужчина, ничего не скажешь – гладкая безволосая грудь, выпуклые мышцы, тонкая талия. Его руки скользнули от сосков к плоскому животу, а оттуда – к единственной одежде, которая еще оставалась на его теле. Там они задержались, затем дразнящим движением скользнули вниз, к темным волосам, которые начинались под пупком, и исчезли под черным шелком. Странно было видеть темные волосы и розовые соски на фоне светлой кожи его торса.

– Что делаю, dulceată? – с невинным видом спросил Мирча. – Пытаюсь тебя соблазнить.

Внезапно он взял меня за руки и начал поглаживать их большими пальцами.

– Хочу сделать тебе одно предложение. Я буду отвечать на твои вопросы, но с одним условием: один ответ – одна ласка, какую ты сама позволишь. Согласна?

– Что? Не могу поверить, что ты это сказал!

Мирча усмехнулся.

– Ты не оставляешь мне выбора, Кэсси, – с озорной улыбкой сказал он. – Ты смотришь, ты желаешь, но при этом не позволяешь к себе притронуться. А я хочу тебя, очень хочу. – Его руки вновь скользнули к черным плавкам. Увидев, что я продолжаю лишь молча глазеть, он вздохнул. – Но мои чары на тебя, как видно, не действуют, поэтому я предлагаю сделку. И в качестве залога отвечу на твой первый вопрос. Круг имеет право распоряжаться тобой, пока ты обычная сивилла; иное дело, если ты станешь Пифией. Тогда ты выходишь из-под их контроля, Кэсси, даже, можно сказать, становишься их повелительницей. Приткин солгал. Избранная сивилла, наследница Пифии, должна оставаться невинной лишь в годы своей юности; наверное, для того, чтобы не подпасть под чье-либо влияние. Однако она не должна оставаться таковой вечно. Древние источники сходятся на одном: в Дельфах главной жрицей выбирали именно взрослую и опытную женщину, поскольку, как выяснилось, у невинных девушек энергия слабее. – Мирча вновь улыбнулся и прижал мои руки к своей плоти, которая ощутимо напряглась. – Никто не знает, почему так происходит, но энергия не перейдет к девственнице, Кэсси.

Я молча таращилась на него.

– Ты шутишь.

Теперь понятно, почему все вокруг, кроме Рафа, одевались так, словно собрались на фотосессию для журнала «Плейгёрл».

Мирча не ответил, но его опытные руки начали поглаживать мои колени; наверное, догадался, как это на меня действует.

– Мы хотели, чтобы все прошло как можно спокойнее, поэтому послали к тебе Томаса, против которого – как бы это выразиться? – не может устоять ни одна женщина. Но ты оттолкнула его, несмотря на все его старания. – Мирча коротко рассмеялся. – Мне кажется, ты задела его гордость, dulceată. Не думаю, что до этого ему кто-то отказывал.

– Он мог бы применить силу, – сглотнув, сказала я.

Мирча посерьезнел.

– Да, – легко согласился он, – и тогда я вырезал бы его сердце, как сказал ему перед тем, как отправить к тебе. – Его руки скользнули вверх, к моим бедрам, и сжали их. – Ты моя, Кэсси. Я отправился бы к тебе вместо Томаса, если б знал, как сильно нас будет тянуть друг к другу. Однако должен признаться – до сего дня я не смотрел на тебя как на женщину. К тому же не знал, как ты отнесешься к столь откровенному интересу со стороны «дяди Мирчи».

– Я никогда не называла тебя дядей.

И никогда не считала дядей. Одиннадцать лет – совсем юный возраст, однако и в этом возрасте можно пережить сильное увлечение, а я пережила его по полной программе. Казалось, с тех пор ничто не изменилось, по крайней мере, для меня. Я ни секунды не сомневалась, что Мирча не испытывает ко мне никаких чувств, просто я была им нужна, и потому он изображал страсть. Больно было думать, что и Томас действовал по приказу консула и того же Мирчи, но меня это не удивляло. Так уж сложилась моя жизнь – везде и всегда меня старались использовать в своих целях.

– О чем еще солгал Приткин?

Мирча хмыкнул.

– Это допрос, dulceată?

Я нервно сглотнула, когда его руки начали нежно ласкать мои бедра. Заметив мое замешательство, он вздохнул.

– Не бойся меня, Кэсси. Клянусь, ты не почувствуешь ничего, кроме наслаждения.

– Ты ответишь на мой вопрос?

– Разве я когда-нибудь не сдержал своего обещания?

Я кивнула, и Мирча улыбнулся. Затем уселся на пятки и сказал:

– Да, насчет Приткина. – Он немного подумал. – Честно говоря, dulceată, он не лгал, а скорее уклонялся от ответа. Он не лгал, когда говорил, что, если сивилла становится на путь зла или погибает, власть переходит к кому-нибудь другому. Однако он лгал, когда отрицал – весьма неубедительно, – что она выберет тебя, когда ты станешь… соответствовать.

– За что круг меня так ненавидит?

В комнате зазвенел веселый смех Мирчи.