Прикосновение

Пока Динноталюц рассыпался в любезностях перед новоявленным послом, из-за его спины появился обладатель пурпурных косиц, приблизился к Главному Гонцу, молча снял маску и швырнул ее на пол. Она осталась бы в полной сохранности, не последуй Гонец его примеру. Скорее случайно - слишком трудно добиться такой точности умышленно - его маска упала сверху и осколки стекла образовали на ковре подобие угловатого кургана. Динноталюц оборвал себя на полуслове и, не строя, вопреки обыкновению, никаких предположений по поводу странной выходки гонцов, с любопытством воззрился на их лица, в которых, впрочем, не нашел ничего примечательного. Послу доводилось когда-то слышать о том, что вельможи, носящие маски (а таких при Дворе было немало), скрывают под ними чудовищные рубцы, остающиеся после так называемых "пряток", которые отдаленно напоминают игры харренской знати и служат экзаменом для соискателей высших государственных должностей. Теперь Динноталюц был вынужден признать, что либо все слышанное им по данному поводу есть не более, чем красивая легенда, либо перед ним стоят счастливчики, которым повезло не только выжить, но и сохранить внешнее благообразие. Если бы он не уступил свои полномочия Нолаку, то обязательно попытался бы выведать что-нибудь, связанное с прятками. Динноталюц даже наметил последовательность ходов, которые могли бы привести к успеху: "Вы хорошо выглядите" - "Благодарю", "Надеюсь, другие гонцы тоже могут похвастаться завидной правильностью черт" - "Едва ли", "Но почему? Неужели при Дворе есть люди дурных кровей?" - "Нет, однако многим не повезло на испытаниях", " Как, пресловутые прятки не вымысел досужих рассказчиков?" и так далее. Но поскольку роль, добровольно принятая Динноталюцем, лишала его удовольствия говорить на отвлеченные темы, он решил хотя бы узнать причину, побудившую гонцов разбить маски (требования субординации ограничивали секретаря даже в этом, однако новый глава посольства безмолвствовал, что было весьма загадочно и, можно сказать, неприлично).

- Вряд ли я рискую ошибиться, если допущу, что произошло некое из ряда вон выходящее событие, почтенные гиазиры.

- Ты прав, южанин. - Гонец смотрел на Динноталюца с явной неприязнью. И, не сомневаюсь, известие о нем доставит тебе столь же много радости, сколь мне и моему народу - скорби. Государь скончался.

Потрясенный посол не спешил принести свои соболезнования, ожидая, что приличествующие случаю слова прозвучат из уст Нолака, но тот все молчал и первым тишину нарушил Главный Гонец:

- С самого начала меня насторожила твоя осведомленность в вопросах, связанных с самочувствием государя. Затем ты осмелился перечить главе посольства, чем выказал дурное воспитание, несвойственное давно состоящим на дипломатической службе. И, в довершение - твой ужасный выговор южанина, проявившийся вместе с возвращением здравого рассудка. Сказанного мною достаточно, чтобы настаивать на немедленном досмотре футляра. Думаю, это прольет свет на обстоятельства преждевременной кончины государя.

Динноталюцу была представлена возможность убедиться, что при необходимости императорская гвардия способна перемещаться не только самостоятельно, но и вполне быстро. Посол не успел толком осознать смысл сказанного Главным Гонцом, как очутился в окружении алебардистов. По первому требованию были предъявлены ключи, начальник почетного караула (он отличался от своих подчиненных лишь отсутствием алебарды) принял из рук Динноталюца неузнаваемый цилиндр из дешевого металла и посол облегченно улыбнулся.

- Радуешься нашему горю, южанин? - Гонец стоял рядом, ожидая, когда гвардейцы кончат возиться с замками.

- Нисколько, гиазир, - Динноталюц понимал, что его подозревают в причастности к покушению на императора, но спешить с оправданиями считал нелепым. Ему лишь хотелось слегка задеть Главного Гонца:

- Мне вспомнилась гостиница и я хотел бы рекомендовать вашим устроителям убрать из нее либо картины, либо старые латы - их соседство забавляет постояльцев, но отнюдь не идет на пользу величию Империи.

- Вот как? И чем же это вызвано?

Динноталюц явно не достиг желаемого - его собеседник оставался невозмутим - но повторить выпад ему помешал начальник почетного караула, доложивший Гонцу, что футляр вскрыт и готов к досмотру.