Прикосновение

«Сан-Франциско. А что, если вытащить корни из земли Вайоминга и отправиться на Запад вместе с Долтоном? Или мои мечты совершенно не похожи на его? — Поразмыслив над этим, Джуд с неохотой призналась: — Да, наши мечты совершенно разные». Долтон мечтал о чем-то только для себя лично, а Джуд мечтала о ком-то, кто был бы рядом. Их стремления были диаметрально противоположными, и Долтон не давал ни малейшего повода думать, что в его планы входит любовь к женщине и готовность создать семью.

Размышления Джуд были прерваны его неожиданным страстным поцелуем. Он снова занялся с ней любовью, но на этот раз с неистовством, которое она пробудила своими наивно заданными вопросами. Она не могла пожаловаться на то, что не была удовлетворена — она получила удовлетворения в избытке, но в Долтоне произошло неуловимое изменение, которое добавило горечи к ее первоначально сладкому удовольствию. Джуд чувствовала, что Долтон сосредоточился на себе, а не на том, что они могли делать вместе: он брал, отдавал, но не делился. И когда наконец он скатился с нее, Джуд почувствовала себя брошенной проституткой, которая, прислонившись к перилам, смотрит, как он уходит. И в ее глазах стояли слезы, когда она закрыла их, понимая, что он никогда не станет для нее ничем большим, чем партнером на одну ночь.

Глава 19

Джуд проснулась с самыми приятными ощущениями: прохладные шелковистые простыни касались ее нежно, как любовник, аромат кофе щекотал ноздри, а горячие воспоминания о Долтоне Макензи вернули восхитительную боль телу, теперь имевшему опыт в любви. Она мечтала подольше оставаться в этом блаженном спокойствии на грани сна и, реальности, но постепенно осознание того, что она в этой огромной кровати одна, вывело ее из летаргии.

Комната была наполнена солнечным светом, и Джуд протерла глаза и села, стыдливо прижав к груди простыню, потому что уже наступил день, а она была голая. Ей пришлось пережить ужасный момент, когда она в реальности нового дня вспомнила то, что происходило здесь ночью. Джуд ожидала увидеть одежду, разбросанную в доказательство их необузданной страсти, остатки шампанского и свечного воска как холодные напоминания о романтическом настроении, теперь ушедшем вместе с ночными тенями, а вместо этого обнаружила столик для завтрака с изысканной пищей и несколько свертков в тонкой бумаге, лежащих в изножье кровати. Не увидев своей одежды и сначала не увидев и Долтона, Джуд с легким испугом подумала, не придется ли ей пробираться в свою комнату, завернувшись в простыни.

Затем из смежной комнаты вышел хозяин номера в черных брюках и белой рубашке, накрахмаленной так сильно, что ею можно было резать тосты. При виде его Джуд представила, как она сама, должно быть, выглядит, и непроизвольно нырнула в смятое постельное белье. Увидев, что она не спит, Долтон остановился, и на секунду блеск его глаз воскресил в памяти Джуд каждую непристойную подробность их совместно проведенной ночи, но затем Долтон улыбнулся вежливой, ничего не выражающей улыбкой, старательно погасив желание во взгляде.

— Доброе утро. В соседней комнате для вас приготовлена ванна, а здесь на кровати чистая одежда, хотя я не возражаю позавтракать с женщиной, завернутой в мои простыни.

Никогда еще Джуд не чувствовала себя такой обнаженной. Его слова, лишенные всякого юмора, были произнесены с вежливой, отсутствующей улыбкой — с той, которую он, должно быть, использовал для бесчисленных женщин, просыпавшихся в его постели при подобных обстоятельствах. Он отнесся ко всему легкомысленно, не придавая их отношениям особого значения, на которое она надеялась. «Конечно, — рассудила она со всем практицизмом, — он сделал это специально, не желая, чтобы я цеплялась за что-либо из того, что произошло. Вот почему он лишил меня удовольствия проснуться в кольце его рук, вот почему он надел безукоризненную и безликую одежду вместе с этой вежливой улыбкой». И никогда еще Джуд не впадала в такое безысходное отчаяние и не испытывала такого стыда. Отдавшись страсти, она вела себя как обычная проститутка, и теперь он обращается с ней соответственно этому.

— Пожалуй, мне нужно помыться и одеться, — пробормотала она таким же безразличным тоном.

Завернувшись в простыню, как в тогу, она взяла свертки и, словно греческая королева, прошествовала в смежную комнату. Когда Джуд скрылась от взгляда Долтона, ее железная воля ослабла, и слезы подсолили воду в ванне.

Долтон в застывшей позе остался стоять там, где был, и прислушивался к плеску воды в соседней комнате. Его охватило болезненное напряжение, когда он представил, как Джуд, скользкая от ароматического масла, сидит в ванне и вода ласкает ее нагое тело, как ему хотелось ласкать его. Долтону пришлось собрать всю силу воли, чтобы не ворваться к ней в ванную с губкой в руке и не превратить акт омовения в акт страсти. Но ему слишком тяжело дался его сегодняшний тон, чтобы беспечно отказаться от него, поддавшись эмоциям.