Прикосновение

На одном курсе с Нелл учились еще две девушки, остальные места на скамьях для выпускников занимали мужчины. Стоя поодаль, Бэда Эванс Талгарт долго ждал, когда молодую женщину-врача поздравит и расцелует целая толпа родственников. Если та красавица — ее мать, Нелл определенно от нее унаследовала спокойствие и сдержанность. А ее отчим, видный мужчина, носил китайскую косицу — не будь ее, было бы нелегко догадаться, что он наполовину китаец. Мать держала на руках мальчика, отец — девочку; рядом с колясками ждали две хорошенькие китаяночки в расшитых шелковых брюках и куртках. А вот и Руби Коствен — разве можно забыть день, проведенный с ней в Кинроссе? Растянувшаяся на полу Нелл, обед с ней и миллионершей, как назвала себя Руби… Удивительно было слышать, как отчим Нелл зовет Руби мамой.

Все они одеты красиво и дорого, но не производят впечатления снобов из высшего света — вроде надутых, говорящих с резким австралийским акцентом родителей других выпускников. До ушей Бэды донеслись слова «нувориши» и «чужаки», он презрительно скривил губы. «Вот она, оборотная сторона патриотизма. Буры определенно правы. Почему бы и нам по их примеру и примеру американцев не поднять в Австралии восстание и не свергнуть англичан? Мы и без них обойдемся».

Нервничая, он приблизился к толпе родственников Нелл, понимая, что даже в костюме, жестком воротничке и накрахмаленной рубашке, с галстуком парламентария и в новых ботинках выглядит как сын углекопа и бывший углекоп. Нет, зря он надеялся. Ему нет места в ее жизни.

— Бэда! — радостно воскликнула Нелл, протягивая ему руку.

— Поздравляю, доктор Кинросс.

В своей обычной резкой манере она представила ему родных, а затем объявила:

— А это Бэда Талгарт. Социалист.

— Рад знакомству, — отозвался Лис рафинированным английским акцентом, приветливо пожимая руку Бэде. — Милости просим к нашему капиталистическому шалашу, Бэда.

— Хотите завтра отобедать в кругу миллионеров? — подхватила Руби.

Неизвестно откуда взялись казначей и декан университета, почуявшие запах денег и возможные пожертвования.

— Моя жена, миссис Коствен, — представил Ли. — И моя мать, мисс Коствен.

— Сами виноваты! — заявила корчащаяся от смеха Нелл, когда надутая парочка покраснела и удалилась. — Я женщина, меня не берут работать в больницу, но разве им до этого есть дело? Как же!

— Значит, будете искать другое место? — спросил Бэда. — В Кинроссе?

— Когда в Сиднее вспышки бубонной чумы, полчища крыс и тысячи людей, не имеющих возможности обращаться к врачам? Ну уж нет! Буду практиковать в Сиднее, — отрезала Нелл.

— Как насчет лечения моих избирателей? — осведомился Бэда, взяв Нелл за локоть и отводя ее в сторонку. — Правда, доходов я вам не обещаю, но вы в них, насколько я понимаю, не нуждаетесь.

— Верно. У меня пятьдесят тысяч годового дохода.

— О черт! Значит, нам не по пути, — помрачнел он.

— Это еще почему? То, что ваше, — ваше, а мое останется моим. Первым делом куплю машину, чтобы ездить по вызовам. Закрытую — на случай дождя.

— По крайней мере, — рассмеялся Бэда, — вы без труда почините ее, если вдруг сломается — говорят, нынешние машины ломаются постоянно. А я не способен даже сменить прокладку в кране.

— Потому и ушли в политику, — съязвила Нелл. — Идеальная профессия для людей с двумя левыми руками и полным отсутствием здравого смысла. Предсказываю: со временем вы дойдете до поста премьер-министра.

— Благодарю за вотум доверия. — Его глаза насмешливо искрились, голос от нежности стал хриплым. — Сегодня вы прекрасно выглядите, доктор Кинросс. Вам следовало бы почаще носить шелковые чулки.

Нелл вспыхнула.

— Благодарю!

— Увы, завтра я не смогу пообедать с вами, поскольку приглашен к миллионершам, — продолжал он, не обращая внимания на ее смущение, — но могу предложить вам роскошную жареную баранью ногу в моих собственных апартаментах — когда пожелаете. Заодно полюбуетесь моей новой мебелью.

— Руби, — незаметно указала на дочь переполняемая радостью Элизабет, — а ведь все в конечном итоге сложилось хорошо.

— Да, они нашли друг друга, — согласилась Руби. — Он, конечно, фанатик-социалист, но Нелл живо выбьет из него эти бредни.

Глава 5. Александр снова на коне

В Кинросс Элизабет и Ли привезли с собой статую Александра в гигантском ящике. Было решено изваять ее из мрамора, а не из гранита, и по самой неожиданной причине: скульптор-итальянец, к которому обратился Ли, обещал создать шедевр — но только из мрамора! Из целой глыбы, недавно доставленной из Каррары и приберегаемой для крупных заказов, таких как статуя сэра Александра Кинросса. «Это будет не один из традиционных городских памятников, которые воздвигают по распоряжению муниципалитета, — презрительно разглагольствовал синьор Бартоломео Пардини. — Шедевр, не уступающий работам Родена, который неизвестно почему предпочитает бронзу. А гранит — нет, нет и еще раз нет! Это же могильный камень!»

Впечатленный итальянской страстностью, Ли посоветовался с Элизабет, и они согласились предоставить великому Пардини полную свободу действий.