Прикосновение чужого

— Вы все знаете, что паразитов привлекает ярость, вы сами мне об этом сказали. Вы пришли на эту планету несколько десятков лет назад и ни разу не упомянули, чтобы мишенью паразита был центавриец.

— Их не влечет к нам, — сказал Гауэр.

— Потому что, по словам Джеймса, вы не можете злиться так, как это делают люди. У вас нет к этому способности. Вообще. Возможно, есть отдельные лица, но в целом, как я заметила, вы держите себя под постоянным контролем, даже если весьма недовольны друг другом, — я бросила быстрый взгляд на Кристофера. — Ты контролируешь себя по минимуму, потому что ты не ученый или агент, а художник. Между нашими расами, я не сомневаюсь, много общего, а художники, как правило, чувствуют вещи больше, и по-разному, нежели обычный человек, — следом я посмотрела на Мартини. — Ты похож на него, но, чтобы остаться в здравом уме, тебе и другим эмпатам, приходится ставить эмоциональный и ментальные блоки. Это означает, что ты не можешь получить повода разозлиться, если только не сбросишь блоки, — потом я посмотрела на Гауэра. — Рискну предположить, что большая часть эмоциональной активности центаврийцев происходит здесь, в вашем доме, или на Базе, или где-то еще, там, где вы чувствуете себя в безопасности. К тому же, привезенные с собой с Альфа-Центавра средства защиты не позволяют большинству земных правительств узнать о вашем существовании.

— У нас есть различные щиты, — кивнул Гауэр. — Все они созданы на базе озонового щита или невидимости.

— Второй раз слышу это название. У вас есть озоновый щит? — интересно, папа, похоже, собрался выяснить этот вопрос прямо здесь и сейчас. Пора ему сказать об этом.

— У них они есть, папа. Но у нас сейчас на повестке дня проблема большая, чем сохранение поголовья китов, договорились? — я говорила, как мама. Надеюсь, это к лучшему.

— О, хорошо. Продолжай, пожалуйста, — в его взгляде мелькнула раздраженность, но ее было недостаточно, чтобы я начала волноваться.

— Спасибо. Так что шансов у паразита завладеть кем-либо из центаврицев с вашими контролируемыми эмоциями, считай, что нет никаких, потому что все эмоциональные вспышки происходят в ваших экранированных крепостях. Но при этом у нас нет и эпидемии паразитов. Почему?

— Последние двадцать лет эти случаи экспоненциально увеличиваются, — сказала Беверли.

— Двадцать лет, — я села, откинулась на спинку стула и улыбнулась. — Ровно столько, сколько вы знаете о Мефистофеле, не так ли?

— Так, и что? — Беверли, похоже, приняла свою неудачу близко к сердцу. Похоже, она лично довольно плотно занималась переводом. Ей и Кристоферу пора образовывать кружок «Мы ненавидим Китти».

— Задумайся над этим. Он превращается в долбанного дьявола.

— Он нашел свою версию ада и хочет заполнить его себе подобными, — тихо сказал Райдер.

— Да. Думаю, что он призывает их сюда. Не знаю как, но большая вероятность, что так оно и есть, — я глубоко вздохнула — дальше следовала часть, которую я боюсь больше всего. — И он понял, как заселить этот мир, потому что если рассматривать этот текст как «бортовой журнал», в нем мы найдем то, что может помочь ему возродить большую часть своей расы, что и стало, в основном, причиной их изгнания.

— Как это? — поинтересовался Гауэр.

— Миссионеры, как правило, идут волнами.

— Есть разумное объяснение? — усмехнулся Уайт.

— У нас много историй, еще с библейских времен, кода ангелы приходят на помощь людям. Держу пари, на вашей планете есть такие же. Наверняка, на каждой населенной планете есть такие. Древние делали все возможное. И, если миссионерская команда не вернулась домой, значит, она потерялась где-то на задворках галактики, я права? Следующая команда, по всей видимости, получала задание найти их, если смогут и, если не найдут, продолжить миссионерскую деятельность.

— Но, как мы тебе уже говорили, они не смогли выжить в наших мирах, — возразил Гауэр.

— Может быть, они не смогли выжить, когда пришли к нам в наше время, из-за того, что в обоих мирах центаврийцы и люди отравили воздух. Стоило бы поставить и здесь озоновый щит, но мы нужны друг другу. Возможно, несколько тысячелетий назад атмосфера на наших планетах была немного другой.

— В этом есть смысл, — задумчиво сказал Мартини. — Наши расы смогли адаптироваться к постепенному загрязнению. Древние, по-видимому, не подумали о том, что такое может быть, потому что в их мире атмосфера не загрязнялась.

— Вернемся к Мефистофелю и теории Китти, что он — центр истории с Эдемским садом, — оборвал его Гауэр, но совсем не зло, а, скорее, растеряно.

— Дальше тоже все связано с религиозными текстами. Может быть, в ваших такое тоже есть, а может, и нет. В иудео-христианской религии есть мнение, что Люцифер пошел против Бога, рассчитывая захватить престол, за что был изгнан с небес вместе со своими последователями и сброшен в ад из-за своего высокомерия.

— И что? — Беверли не впечатлилась, но я видела Мартини и подумала вдруг, что он читает и чувствует мои мысли, потому что его лицо сейчас просто посерело.