Прикосновение горца

– Посмотри на меня, девушка, - прошептал он. Лиза подняла на него глаза, и ей стало любопытно, что же он видит в них. Нерешительность? Любопытство? Страсть, которую она не смогла спрятать?

Что бы это ни было, оно не являлось согласием, а лэрд был гордецом.

Цирцен проследовал пальцем вниз, по ложбинке между грудей, и в подаренной ей улыбке сквозила печаль, которую Лиза не могла понять.

- Я пошлю кого-то, чтобы принесли тебе другое платье, девушка, - сказал он. Затем Цирцен покинул комнату.

Лиза опустилась на пол, зажав в руках платье. ‘Святые небеса , - подумала она, - что же мне делать ?’

* * *

Тяжело топая, Цирцен вышел из её комнаты, настроение его ухудшалось с каждым мгновеньем. Тело болело с головы до кончиков пальцев на ногах от усилий быть благопристойным с девушкой. Лицо онемело из-за благопристойной улыбки, пальцы сжимались и разжимались от благопристойного прикосновения к выпуклости её груди. Тело протестовало против его обходительности, благородства, благопристойного отступления из комнаты, а рождённый пять сотен лет назад в нем мужчина, о Дагда, рычал, что женщина его! Чёртова доброта! В девятом веке мужчина не спрашивал – он брал! В девятом веке женщина была послушна, признательна, что нашла такого сильного покровителя и кормильца.

Цирцен тихо и горько рассмеялся. Он слишком долго был без женщины, чтобы стойко переносить подобные мученья. Он шёл в комнату, неся плащ, чтобы спрятать Лизу в его больших складках, сосредоточившись в уме исключительно на том, чтобы, насколько возможно, прикрыть её – и только затем, чтобы обнаружить её одетой в два кусочка кружевной, просвечивающихся ткани. С маленькими бантиками! О Дагда, крошечная сатиновая лента беспечно располагалась между грудей, а вторая, шёлковая, - спереди исчезала между ног. ‘Как ‘подарок’ , - подумал Цирцен. – ‘Развяжи мои бантики и посмотри, что я могу дать тебе… ’

Лэрд пытался отвести взгляд. Развернуться на пятках и покинуть комнату, отказывая себе в удовольствии смотреть на красивое тело. Цирцен строго напомнил себе о правиле номер четыре – никакой физической близости. Но это не помогло. Похоже, правило номер четыре очень подружилось с правилом номер один – никогда не нарушать клятву, и уютно расположилось с милым правилом номер два – не врать. Его нарушенные правила стали компанией.

Увидеть подобную одежду оказалось хуже, чем застать Лизу полностью раздетой. Обнажённое тело. Голодные глаза Цирцен пировали бы на каждой щелочке и впадинке её тела, но эти коварные кусочки ткани были созданы, чтобы мучить мужчину обещанием интимных выпуклостей и ложбинок, ничего не даря на деле. Секреты лежали под ними. Её соски круглые, как тусклые монеты, или похожи на сморщенные коралловые почки? Там, внизу, её волосы были столь же медно-золотистые? Если бы Цирцен упал к её ногам, сомкнув руки вокруг Лизиных лодыжек, и начал покрывать поцелуями снизу доверху её длинные, красивые ноги, стала бы она, занимаясь любовью, тихо постанывать или хранить молчание? Нет, внезапно решил Цирцен, Лиза Стоун будет рычать, как львица, когда он возьмёт её. И ему это нравится в женщинах.

Лиза заставила лэрда чувствовать себя голодным животным, запертым в клетку своих собственных правил, и от этого ещё более опасным. За несколько секунд страсть возросла до такой степени неистовства, испугав Цирцена, что он может потянуть Лизу вниз под себя, не заботясь, хочет ли этого она. Вместо этого, лэрд сжал за спиной трясущиеся руки в кулаки, уронив плащ на пол и, думая, что его мать – Моргана, отречётся от него, только за попытку подумать взять силой что-то, что должно быть подарено. Никогда ещё он не был так близок к насилию из-за сильного желания. Лиза пробудила в Цирцене глубокие, примитивные чувства: собственнический инстинкт, ревность, что другой мужчина мог увидеть её в таком виде, необходимость услышать его имя из её уст и одобряющий, страстный взгляд.

Цирцен сделал глубокий вздох, задержав его, пока сердце не успокоилось, затем выдохнул. Теперь он знал, что скрывалось под её одеждой – неважно в какое платье он её оденет – как он сможет снова посмотреть на Лизу, не видя перед внутренним взором нескончаемое пространство шёлковистой кожи? Нежные холмики её груди, с тугими, высокими пиками сосков под тончайшей материей из газа и обделённый вниманием холмик между бёдер.

Досадное желание перерастало в гнев. Цирцен протопал вниз на кухню, приняв решение найти Элисон и Флорию и послать одну из них проследить, чтобы у Лизы было пристойное платье. Затем он отправит одного из братьев Дугласов обучить Лизу, как вести себя в их времена, тому, что Цирцен должен бы сделать лично. Просто Цирцен не мог в данный момент доверять себе в присутствии Лизы. Он пойдёт тренироваться со своими людьми и освободиться от некоторых своих разочарований очищающими взмахами тяжёлого меча, ворча и ругаясь. И его не посетит ни одна эротическая фантазия до конца дня.