Прикосновение греха

— О цене на коринку, или ты имеешь в в.иду нечто более личное?

— Более личное.

— Ты не в силах выговорить это слово вслух? — шутливо спросила она, угадав его мысли.

— А ты?

Возникла пауза. Тишину нарушал лишь цокот лошадиных копыт.

— Мне нетрудно произнести слово «брак», — ответила Трикси задумчиво, — но само понятие пробуждает во мне демонов; и я не знаю, смогу ли с ними справиться.

— Нам не обязательно сочетаться браком, — заметил Паша беспечно, но вместо облегчения испытал досаду.

Видимо, потому, что женщины обычно отвечали ему согласием, а с Трикси все получилось наоборот. Или же он вдруг почувствовал, что не может жить без Трикси Гросвенор.

— Не обязательно жениться сегодня, — поддакнула она.

— А если я хочу именно сегодня?

В нем с новой силой вспыхнула ревность к Хуссейну, к тому же мучил оставшийся без ответа вопрос о беременности. Трикси, казалось, не трогало ни то и ни другое. Или же она предпочитала свободу?

— Ты шутишь.

— Ответь на вопрос.

— Это так неожиданно.

— Ты любишь меня или нет? Это достаточно просто. — В его тоне появилась легкая агрессивность.

— Люблю.

Она давно его любила.

— Тогда стань моей женой.

— Мой Бог, мы уже три часа в пути. Ты, верно, перегрелся на солнце. К чему такая спешка?

Паша наклонился к ней, перехватил поводья ее рысака, и они остановились у оливковой рощи. Спрыгнув на землю, он привязал лошадей и, обойдя ее коня, протянул к Трикси руки.

— Слезай.

— По-моему, еще прошлой ночью мы обсудили чьи-то деспотичные замашки.

— Прошу вас спешиться, леди Гросвенор, — промолвил он с подчеркнутой вежливостью. — Я должен обсудить с вами вопрос безотлагательной важности.

— Повторяю, ты перегрелся на солнце, — игриво ответила она, соскользнув в его руки, хотя сердце ее, казалось, вот-вот выскочит из груди.

Опустив Трикси на землю, Паша взял ее за руку и повел в тень оливкового дерева.

— Возможно, ты близка к истине, и я действительно могу лишиться рассудка, — заметил он с мимолетной улыбкой, чувствуя, что навсегда освободился от Хуссейна и своих душевных страданий. — Но могу однозначно утверждать; что членство в Клубе вольных холостяков определенно потерял, за что должен буду поплатиться изрядной суммой денег, чтобы устроить им очередную пирушку, если ты скажешь «да», — закончил он едва слышно.

— Ты не шутишь?

— Не шучу, — подтвердил Паша торжествен но, и его лицо приняло серьезное выражение. — Мне пришлось проделать большой путь, чтобы найти свою любовь.

— А в Кенте ты ее не видел?

— Нет, как и ты. Разве я неправ? — спросил он мягко, не отрывая от Трикси взгляда.

Трикси кивнула.

— Надеюсь, тебе не нужны все эти подобающие случаю фразы, — продолжал он, слегка склонив голову в знак извинения. — Я на это не способен. Но хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

— Зачем?

Ей следовало бы проявить благоразумие и ответить согласием, но все случилось так неожиданно, и Паша демонстрировал скорее настойчивость, чем романтичность.

— Черт, если бы я знал! Тебе придется показать мне это в ближайшую сотню лет.

«Как много значат для нас жаркие признания и цветы», — думала Трикси, пытаясь понять его грубую прямолинейность.

— Ты уверен?

— Пожалуйста, скажи «да».

— Ладно, да, — сдалась она наконец. — Если тебя сейчас не хватит солнечный удар.

— Мне не нужно «ладно, да», я хочу просто «да».

— Да. Доволен? Паша улыбнулся:

— Вижу, ты явно не знакома с книжками по этикету, где сказано, что на предложения о замужестве положено отвечать с вежливостью и благодарностью.

— Я могу передумать.

— Не можешь.

— А ты не командуй.

— Ты тоже.

— Значит, мы партнеры.

— На паруснике любви в море жизни, пока все моря не пересохнут, — продолжал он с улыбкой. — Мы обвенчаемся в монастыре.

— Должна ли я что-либо сказать по этому поводу?

— Скажи, какое время тебя устраивает завтра.

— Завтра!

— Утро или вечер? — В его глазах плясали веселые искорки. — Решай.

— Мы обсудим это ночью.

— Отлично.

Он, как никто другой, умел убеждать в постели.

Пока свежеиспеченные жених с невестой продолжали путь в Навплион, двое мужчин переносили багаж в арендованные комнаты неподалеку от монастыря Святого Ильи. Устроившись и сложив вещи, мужчина помоложе подошел к окну. Осмотрев узкую улочку внизу, он устремил взгляд к монастырским воротам.

— Лучшего и не надо, — изрек он и, раскрыв шире ставни, высунулся наружу. — Южная сторона под хорошим обзором. — Он снова повертел головой в разные стороны, чтобы хорошенько осмотреться, после чего добавил лаконично: — Даже ночью. — И повернулся к собеседнику: — Мы сможем видеть всех, кто входит или выходит из монастыря. Капитан судна готов? — поинтересовался он у напарника.

— Корабль готов к отплытию и ждет нас у побережья, — ответил Жером. Сидя за небольшим столиком, он заряжал оружие.

— Раз Макрияннис вернулся и голова Хуссейна выставлена на площади на всеобщее обозрение, значит, дамочка и Дюра должны появиться здесь в самое ближайшее время. Как только она воссоединится со своим отпрыском, мальчишку уже не будет охранять усиленная монастырская стража. — С хорошими деньгами любая информация доступна, и сообщник Жерома скрупулезно проводил расследование.