Прикосновение к Раю

– Он-то скажет… Но его сердцу нужна срочная операция, а такие делают только в Германии. Заранее предупреждаю – не из дешевых. Вот уже третий день я пытаюсь добиться согласия вашего отца, но он – ни в какую. Правда, ваш отец мог бы жить и так. Но в таком случае для него все эмоции уже будут противопоказаны. То есть он не сможет ни радоваться, ни расстраиваться. Всё это выбьет его из колеи. Но жизнь без радости и печали по сути просто невозможна. Тем более с его-то работой.

– Ваше мнение, доктор?

– Я свое слово уже сказал. Три дня тому назад. Рената Муратовича первым же рейсом необходимо отправить в Германию. В Мюнхене есть очень сильная клиника. Там его на ноги поднимут.

– Сколько времени это займет?

– Операция и терапия – всего около трех месяцев.

– Отец???

Ренат Муратович молчал.

– Он не хочет оставить вас одну, Инесса Ренатовна. Вся причина в этом.

Инесса встала на колени рядом с кроватью отца и положила голову на его грудь.

– Отец, пожалуйста, соглашайся! Ради меня, прошу тебя? Все богатства в мире не заменят мне тебя. Ты мне нужен живым, понимаешь? – Девушка подняла голову. Ее глаза умоляюще смотрели на отца.

Ренат Муратович сначала молчал, затем повернулся к Инессе и вытер ладонями ее еще влажные щеки. – Хорошо, я согласен, раз уж и ты настаиваешь… Марат Арсланович, дайте свои бумаги, я подпишу.

Главный врач с довольным видом улыбнулся.

– Вот это уже совсем другое дело! Я сейчас же позвоню вашей

секретарше, пусть позаботится о билетах и об остальном. А бумаги для подписи сегодня же будут готовы. – Он спешно покинул палату.

Ренат Муратович посмотрел на Инессу.

– Вот, дочка, не успела ты вернуться, а мне уже нужно уехать. С

нетерпением ждал твоего возвращения. Вот ведь, как все выходит…

Инесса обняла отца.

– Отец, ты же сам сказал… Мы потомки воинов! Мы справимся. Не

беспокойся насчет своей работы. Я все постараюсь сделать так, как ты там организовал. Главное, чтоб ты выздоровел.

– Выздоровею, дочь…

А в это время в офисе компании, который был расположен на одном из центральных улиц большого города, уже спешно начали готовить все необходимое для отъезда.

3

1780 год. Март. Америка. Пенсильвания.

Он не помнил, как долго полз… Возможно, прошел одну, две мили, а, может быть, и больше? Нестерпимо ныла раненая нога. Пуля застряла там, чуть выше колена правой ноги, и оттуда просачивалась кровь. Их, избавиться бы от этой пули… Обессиленный Поль перестал ползти и позволил себе немного расслабиться. Он с тоской посмотрел на проплывающие на небе облака. Когда-нибудь эти облака пронесутся и над его родиной, которая осталась далеко-далеко, за бескрайней водной бездной. Ах, как бы он хотел вернуться в родные края на этих пушистых беззаботных облаках! В утопающий в цветах, солнечный майский день теплым дождем… Нежной росой на бутонах цветов на рассвете… Эх, ему бы следовало стать поэтом! Он бы создавал чудесные элегии и баллады об очаровательной возлюбленной, которую Поль непременно отыщет, где бы она ни была.

Много красавиц видел он в парижских салонах. Среди них были и очаровательные, и загадочные, и милые. Отец Поля, граф Этьен де Бернар, при каждом удобном случае напоминал ему о необходимости найти выгодную партию для брака. Во время Семилетней войны с Англией опустошена была не только королевская казна, но и состояние графа де Бернара изрядно потрепалось. Граф, потерявший во время этой войны старшего сына, как только слегка пришел в себя, перед Полью поставил вопрос боком.

– Сын, скоро тебе будет двадцать пять, нужно уже подумать о будущем, – сказал он однажды вечером. – Наше положение очень шаткое, и сам должен понимать.

– А что вы предлагаете, отец? – спросил Поль, насторожившись.

– Выгодная партия для брака, – сказал пожилой граф уже более настойчивым тоном. Было видно, что он дальше не собирался с этим тянуть.

– Ваша воля, сэр! – ответил Поль ледяным голосом. Слегка наклонил голову, дав понять, что разговор на этом и окончен, и направился к выходу.

Не успевший высказать даже третью часть своей приготовленной по этому случаю нотации, граф вздохнул и, взяв свежий номер газеты, сел на стоявший рядом кресло.

А Поль провел ночь за карточным столиком среди галантной и беззаботной аристократической молодежи своего круга. Выиграл, проигрывал, вновь выигрывал. Курил трубку за трубкой, пытаясь выдавить из души тоску.

Но тоска не унялась. Он понимал, что есть здравый смысл в отцовских словах. Его отец, потомственный аристократ, хочет сохранить величие своего рода. Титул и имущество – они неразделимы. Титул без имущества может быть и звучит красиво, но он никому уже не интересен. С такими никто не считается.