Прикосновение негодяя

– Твоя мама. Какой она была? – Его взгляд был нежным, умоляющим. Он смотрел на меня так, словно и правда хотел узнать. Словно отчаянно хотел узнать настоящую меня, как и я мечтала узнать настоящего его.

Я обернулась к телевизору, раздумывая, что сказать. Целый миллион разных вещей составлял мою маму, и так сложно было описать ее в простой беседе.

– Она была… невероятная, – я вцепилась в край шорт. – Веселая, всегда улыбалась. И мне всегда было легче рядом с ней.

– Ты по ней скучаешь, – это не было вопросом, но я все равно кивнула.

– До безумия, – я закусила губу, приказывая себе не плакать. – Но я скучаю по ней, по той ней еще до болезни. Это хреново, да?

– Нет, не хреново.

Но он ошибался. Я не сожалела ни об одной минуте, проведенной рядом с мамой, но последние пара лет были сложными. Каждый день я видела, что она медленно умирает, прямо у меня на глазах, и это пожирало меня изнутри. Если бы я могла вернуться, я бы вернулась к маме, чья улыбка еще не была замутнена болью. Я так хотела ее вернуть, так хотела увидеть ее, почувствовать рядом.

– Не представляю, через что тебе пришлось пройти.

Некоторое время мы молчали. Я не верила себе, что смогу говорить о ней спокойно, – расплачусь и испорчу весь вечер. Я бы хотела, чтобы мама познакомилась с Беком. Он бы ей понравился, но она бы непременно предупредила меня, что от него можно ждать неприятностей. Так она всегда говорила о папе. Что он красивый, но от него только и жди неприятностей. Она знала это с самой их первой встречи, но это не имело значения. Как она рассказывала – она оглянуться не успела, как уже на него запала. Это было уже не остановить, хотя я представить себе не могла, как она могла полюбить такого, как он.

– Мой папа болен.

Я обернулась, чтобы посмотреть на Бека, но он крепко обнял меня, чтобы я не двигалась.

– Вот почему я так много времени провожу в клубе. Он пытается обучить меня, чтобы я смог вести дела.

– Прости, Бек. Я не знала.

Его руки напряглись, потом снова расслабились, словно он не вполне их контролировал.

– Практически никто и не знает. Олли и Карсон, еще пара человек.

– Он поправится? – я задала тот вопрос, который ненавидела когда-то слышать от других. Словно подросток мог знать, поправится родитель или нет. Словно мы могли знать, станет ли все снова хорошо.

– Он думает, что да. Он просто слабеет с каждым днем, но терпеть не может полагаться на других. Он – трудоголик, так всегда было.

Я понимающе кивнула. Мама тоже терпеть не могла, когда я начинала делать что-то за нее. И особенно – когда ей стало трудно делать даже что-то простое, рутинное.

– У него есть ты.

Бек молчал, потом вдруг уронил голову мне на плечо.

– Я не уверен, что меня достаточно.

Я обернулась. Уж кому бы на все хватило сил, так это Беку Клермону.

– Ты со всем справишься, – я погладила его по лицу, побуждая посмотреть на меня. Он выглядел таким потерянным, сломленным, и я хотела починить его. Хотела починить все, что в нем успело испортиться, спасти его от тех разрушений, которые он себе причинит. Потому что только так мог пасть человек вроде Бека – только если сам себя ранит.

Мои губы встретились с его, и впервые он позволил мне направлять наш поцелуй. Мое тело все еще было зажато между его бедрами, и мы прижимались друг к другу, но мне казалось, что я была за много миль от него. Я отчаянно хотела стать ближе. Хотела, чтобы боль в его взгляде сменилась другим чувством, хорошим. Хотела, чтобы он испытывал то же, что и я, чтобы видел, каким я его вижу.

Не все остальные. Не все те люди, которые почитали его, не имея ни малейшего представления, какой он на самом деле.

Я лизнула его нижнюю губу, и он со стоном разомкнул губы. Мой поцелуй стал глубже, и я запустила пальцы ему в волосы. Здесь все пахло им – комната, кровать, он сам. И он был единственным, что я видела перед собой.

Развернувшись, я поднялась на колени, целуя его крепче. Он все еще сдерживался – и в своих поцелуях, и в своих объятиях. Мне это не нравилось.

– Бек, – рыкнула я, почти не прерывая поцелуя, и почувствовала, как он улыбается.

– Я ведь не за этим тебя позвал, – он чуть дернулся, но мне было все равно. Я села к нему лицом, обхватив его коленями, оседлав, и наши губы разделял только вдох.

– Мне все равно, – я снова поцеловала его, и на этот раз он не сдерживался – жадно ответил на поцелуй, стиснув мои волосы в кулаке.

Мое тело ожило, когда он снова взял надо мной контроль. Удерживая меня за волосы, он отвел мою голову назад, обнажая шею, целуя меня от подбородка и ниже. Мои бедра прижались к его, и я застонала, почувствовав его эрекцию.

– Нам лучше остановиться, – он отодвинул лямку моего топика, целуя в плечо.

– Лучше не останавливаться, – я покачала головой, наслаждаясь ощущением его тела рядом.

– Завтра ты будешь меня ненавидеть.

Он говорил так уверенно, словно совершенно точно знал мои чувства. Но ничто не могло меня заставить возненавидеть его. Даже если он решит, что одной ночи достаточно, я не смогу возненавидеть его.