Прикосновение ненависти (ЛП)

Он заканчивает разговор, оставляя свою тонко завуалированную угрозу висеть в воздухе. Он обожает оставлять последнее слово за собой.

Мне ничего не остается, как сидеть в тишине, в комнате, освещенной только светом экрана. У меня есть работа, которую нужно сделать, и нет ни малейшей идеи о том, как выполнить то, что я обещал. Сомнение грозит зародиться в моей голове, но я вытесняю его прежде, чем оно успевает это сделать. Теперь нет места сомнениям. Я должен верить в нее, в силу преданности, в которой она клянется.

Скарлет. Пожалуйста, не подведи меня.

19

СКАРЛЕТ

Сколько себя помню, я ненавидела просыпаться в новом месте, по крайней мере, первые несколько дней. Не было ни одной вечеринки с ночевкой или семейного отпуска, когда я не просыпалась бы с сердцем, подпрыгивающим к горлу. Первая неделя в Массачусетском технологическом институте была настоящим праздником. Я оказалась не только в новой спальне, но и в совершенно при других обстоятельствах.

Должно ли это иметь значение? Не обязательно. Наверное, в своем подсознании я понимала, как далеко нахожусь от дома, и не была поклонником этой идеи.

Поэтому неудивительно, что мое сердце подскакивает к горлу в тот момент, когда я открываю глаза и обнаруживаю, что нахожусь в спальне, к которой еще не привыкла. Что меня удивляет, так это то, что я остаюсь застывшей, не в силах дышать, даже после того, как ко мне возвращаются воспоминания.

Я должна была уже расслабиться, верно? Ведь я знаю, где и с кем нахожусь. Так почему же требуется так много времени, прежде чем я могу двигаться, дышать и нормально мыслить?

Иногда я задаю себе вопросы, на которые уже знаю ответ.

Я смотрю на его половину кровати и обнаруживаю, что она пуста. Провожу рукой по подушке, она прохладная на ощупь, что говорит о том, что он уже давно.

Солнце едва взошло, наполняя комнату легким утренним светом. Наверное, он рано встает, хотя, судя по будильнику на тумбочке, мы легли далеко за полночь.

Не уверена, рада я или нет, что он не со мной, ведь я не знаю, в каком настроении он будет. Прошлой ночью он раскаивался, но это было тогда.

Теперь, когда я знаю, как он реагирует, когда ему задают вопросы, на которые он не хочет отвечать, я не склонна спрашивать, пострадал ли он как-то, пока скрывался. Если ему было тяжело, сомневаюсь, что он воспримет это нормально, и, скорее всего, это прозвучит как оскорбление, как бы я ни старалась сделать так, чтобы это звучало иначе. Никто не хочет слышать, что он ведет себя так, словно у него травмирована голова. От одной этой мысли меня передергивает.

Так же как и от дискомфорта в моих натертых запястий, когда я натягиваю рукава рубашки на руки, чтобы согреться.

На этом все. Никаких вопросов. Если он хочет поделиться информацией, я с радостью приму ее, но не собираюсь начинать разговор.

Не могу поверить, что я теперь думаю о нем так. Что мне нужно планировать каждый шаг. Раньше я мыслила стратегически подобным образом, но тогда меня больше интересовал поиск хитроумных способов соблазнить его, привлечь внимание и убедиться, что он не сможет отвести от меня глаз.

Чего бы я только не отдала, чтобы вернуться в те дни. Даже мучительная мысль о том, что я хочу его и понимаю, что он никогда не посмотрит на меня дважды, была лучше, чем репетиция того, что сказать, чтобы предотвратить его гнев.

Как мне вернуть нас туда, где мы были раньше?

— Доброе утро.

Срань господня. Я чуть не выпрыгиваю из кровати от неожиданного приветствия, хотя он произносит его мягким голосом. На нем только носки. Не было слышно тяжелых шагов, которые могли бы насторожить меня.

— Доброе утро, — выдыхаю я, дрожащим смехом прижимая руку к сердцу. — Черт. Нужно купить тебе колокольчик, и повесить на шею. А то здесь так тихо.

— Так и есть, правда? И внезапный шум звучит намного громче. — Он хихикает, прислоняясь к дверному косяку и засунув руки в карманы, пока я сажусь, слегка дрожа от холода. — Я пользовался плитой и включил духовку, так что скоро станет теплее. Я старался вести себя тихо, чтобы не разбудить тебя.

— Спасибо. — Поднявшись на ноги, я встаю на цыпочки, чтобы нежно поцеловать его. От того, что он с радостью принимает его, в комнате становится теплее.

Более того, он берет мое лицо в свои ладони и поглаживает щеки большими пальцами. Как он это делает? Что-то такое простое, но при этом зажигающее меня изнутри и напоминающее о том, почему он был единственным мужчиной для меня с тех пор, как я стала достаточно взрослой, чтобы впервые влюбиться. Его знакомые голубые глаза сияют любовью, по которой я так долго скучала.